Олег Мороз - Так кто же развалил Союз?

И все-таки еще одна версия происходившего за ужином. Сергей Шахрай (в интервью «Новым известиям»):

— Борис Ельцин и Станислав Шушкевич поначалу пытались уговорить Леонида Кравчука сохранить хоть в каком-нибудь виде Союз. Однако украинцы не желали даже слышать это слово. Кравчук вообще держался очень вальяжно, непривычно уверенно в себе. За неделю до этого он был с большим перевесом избран президентом, и за спиной у него был референдум 1 декабря, на котором Украина проголосовала за независимость. Поэтому на все предложения он сразу отвечал отказом…

Как видим, из воспоминаний ряда участников беловежский событий все-таки вытекает: разговор за столом вечером 7 декабря в значительной степени сводился к тому, что приходилось уговаривать «вальяжного» Кравчука, не желавшего и слышать ни о каком объединении.

Любимый мотив «беловежского мифа»: все там перепились, и в пьяном угаре развалили великую страну. Из рассказа Кравченко действительно можно сделать вывод, что за ужином выпили довольно много: чуть ли не каждый говорящий строил свою речь наподобие тоста, и все эти «тосты» шли по кругу. Гайдар отрицает это. По его словам, за ужином «выпили, конечно, по рюмке», но, в общем, было не до того. Все были напряжены, особенно три ключевых участника переговоров, поскольку отчетливо осознавали, что ситуация сложная.

Так все-таки ключевых участников было три или два? Как мы видели, по утверждению Кравченко, белорусская сторона — Шушкевич и Кебич, — не играла сколько-нибудь существенной роли в переговорах, так что все решали только Ельцин и Кравчук.

Гайдар:

− Я бы так не сказал. Начать с того, что белорусская сторона была одним из соавторов самого текста базового соглашения. Его, собственно, разрабатывали россияне и белорусы… За ужином — да, Шушкевич почти не участвовал в разговоре. Он вообще очень переживал происходившее. Станислав Станиславович не был ни сторонником сохранения Союза, ни его противником. Позднее, 8-го, перед подписанием документа, обращаясь к Ельцину и Кравчуку, он сказал примерно так (передаю его слова по памяти): «Вы — большие, а мы не такие большие. Мы примем любое решение, которое вы согласуете между собой. Но вы вообще-то понимаете меру ответственности, которую вы берете на себя?»

В общем, все-таки, как ни крути, у Шушкевича была второстепенная роль. Он сам ее обозначил этими словами.

Текст исторического соглашения писали ночью в коттедже, где остановился Гайдар. Как уже говорилось, над ним работали российские и белорусские эксперты. Украинцы в этом почему-то не участвовали (Гайдар: «Они подошли к той даче, где я жил, но через порог ее не переступили, не решились»). Хотя это странно: как-никак, Кравчук был основным тараном, долбившим Советский Союз. Впрочем, если говорить не о «таранной» функции, а о созидательной, — касающейся того, что все-таки должно быть создано на месте Союза, — тут Украина действительно не была в первых рядах. (Гайдар: «В тот вечер украинцы так и не поняли, что мы хотим там подписывать. В этой связи у них были колебания»).

С российской стороны над текстом работали госсекретарь и первый вице-премьер Эдуард Бурбулис, вице-премьеры Егор Гайдар и Сергей Шахрай, министр иностранных дел Андрей Козырев (иногда в этой группе упоминается еще первый помощник Ельцина Виктор Илюшин), с белорусской — вице-премьер Михаил Мясникович и министр иностранных дел Петр Кравченко.

Спрашиваю Гайдара, на какие документы опирались в этой скоропалительной работе. Та «Аналитическая записка Бурбулиса» играла при этом какую-то роль?

− Нет, — говорит Гайдар. — Это ведь был общеполитический документ, в нем не содержалось никакого плана будущего Беловежского соглашения.

− Кравчук утверждает, что у украинцев были какие-то свои разработки…

− Возможно, такие разработки и были, но они их нам не представили. Собственно говоря, как я уже сказал, украинская делегация в тот вечер вообще не принимала участия в работе над текстом. Работали мы и белорусы.

За основу взяли проект документа, подготовленный Шахраем. Он не был заранее ни с кем согласован, даже с Ельциным. Шли по нему, что-то редактировали, что-то дописывали. Текст писал Егор Гайдар.

Забавная деталь: в правительственной резиденции не оказалось не то что компьютера (их тогда вообще было мало), — даже пишущей машинки. Ее вместе с машинисткой привезли уже под утро из канцелярии Беловежского заповедника. Поскольку почерк у Гайдара, по его собственным словам, «отвратительный», ему пришлось диктовать созданный за ночь текст.