Яков Рабкин - Что такое государство Израиль?

Философ и востоковед Эрнест Ренан (1823–1892) писал, что «сущность нации в том, чтобы все индивидуумы имели много общего и многое позабыли» [170]. В стремлении предать еврейскую преемственность забвению сионисты были куда старательнее, чем европейские националисты. Они хотели «отбросить культуру еврейской диаспоры и… стереть следы ее существования из коллективной памяти, чтобы претворить в жизнь [их] собственную идеологию. Успех их творения подразумевал подавление старой культуры и самого знакового ее элемента – языка идиш» [171].

Такое отношение к прошлому находило отражение даже в принципе проведения археологических раскопок, который применяли основатели государства для воспитания нового национального сознания. Практически все внимание уделялось памятникам библейского периода. В то же время официальная израильская археология зачастую игнорировала иудейские памятники многоязычной постбиблейской эпохи, когда еврейские мудрецы жили бок о бок с римлянами, греками и другими народами, закладывая основы традиции компромисса и отказа от насилия, присущие раввинистическому иудейству [172]. Создание современного иврита шло параллельно с созданием исторического повествования, приспособленного к нуждам сионизма.

Новый разговорный иврит развивался в основном искусственным путем; его создатели старались придать бытовое значение традиционным иудейским понятиям. Основной инициатор возрождения иврита Элиэзер Бен-Иегуда (урожд. Лазарь Перельман, 1858–1922) получил образование в традиционной еврейской школе Российской империи. В семнадцать лет Перельману было дано видение национального возрождения в Стране Израиля. С тех пор создание национального языка стало для него единственной мечтой. Сменив фамилию на звучащую по-библейски Бен-Иегуда, он прибыл в Иерусалим в 1881 году. Именно в его доме впервые стали разговаривать исключительно на иврите. Открыто взбунтовавшись против иудейства, этот подвижник ратовал за секуляризацию языка Торы. Обновленный язык привлекал приверженных традиции евреев знакомыми понятиями и в то же время отдалял от этой традиции «нового еврея». Морфологические формы слов оставались прежними, коренным образом изменялось только их значение.

Преобразование «языка святости» в разговорный национальный язык, безусловно, оскорбляет религиозные чувства многих евреев. Харедим вспоминают, что, получив в 1920-х годах контроль над несколькими религиозными школами, сионисты под предлогом повышения квалификации учителей в области иврита стали распространять сионистские идеи. Таким образом, очень скоро иврит стал символом сионизма, в результате чего по сей день многие ешивы и хедеры (начальные школы) в Израиле предпочитают вести преподавание на идише (а иногда и на английском). Для некоторых харедим иврит – это лишь «язык, созданный сионистами» [173].

Преподаватели-сионисты прививали любовь к языку и земле – двум самым важным компонентам националистического воспитания. В начале XX века, в подражание европейским националистическим движениям, сионисты ввели в систему воспитания пешие прогулки на природе. Любовь сионистов к стране подразумевала знание природы и выборочное знание истории, в которой не было места арабскому населению Палестины. Так, с самого начала колонизации энтузиасты-сионисты детально описывали флору и фауну региона, но не замечали арабских деревень.

Несмотря на кажущуюся близость к языку Торы, новый разговорный иврит никоим образом не вписывался в еврейскую преемственность. Идеи Бен-Иегуды с самого начала вызвали недовольство среди палестинских евреев, осудивших осквернение святого языка. Другие считали эти идеи частью сионистского заговора, направленного на захват и извращение языка духовной традиции. Появление нового светского иврита вызвало естественный гнев авторитетных раввинов, которые увидели в нем особо опасную атаку на иудейство, направленную прежде всего на учеников ешив – тех, кто мог воспринять, а значит, и поддаться влиянию новой литературы. Один из раввинов «обвинял сионистов в искажении “языка святости”; он [раввин] кипел от ярости каждый раз, когда слышал слово или фразу на новом иврите» [174].

Многие евреи, харедим и не только, не желают говорить на иврите и поныне. В XIX веке видные сефарды иногда общались на нем с представителями других еврейских общин. Но как только иврит превратился в средство сионистской пропаганды, набожные евреи полностью исключили его использование из своей речи.