Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Во время сессии в Минздраве состоялось специальное заседание под председательством Главного государственного санинспектора В. М. Жданова [382]по вопросу о ненужности многих санитарных стеснений, создаваемых ГСИ против более широкого развития земледельческих полей орошения. Мне кажется, что мои доводы и подробное освещение санитарно-гигиенических преимуществ почвенного обезвреживания путём сельскохозяйственного использования сточных вод вызвали некоторое изменение отношения к этому вопросу у В. М. Жданова, невзирая на упрямое и чрезвычайно настойчивое отстаивание стеснительных, ненужных санитарных ограничений со стороны ряда учёных и всей группы ГСИ.

Вспоминая о поездке в Москву в апреле 1957 г., я не могу не отметить с чувством признательности очень трогавшее меня внимание прежних друзей и близких людей. Приехав ранним утром 11 апреля в Москву, мы с Зиночкой были приятно удивлены и обрадованы тем, что на платформе нас ожидали Ирина Ивановна Полтавцева [383]со своею дочерью Ксаною. От неё мы узнали, что в зале ожидания на вокзале членов Академии ожидал уполномоченный, распределявший номера в гостинице и обеспечивавший машину для проезда.

В предыдущие два года я из-за болезни не приезжал на сессию АМН и теперь при открытии заседаний 13 апреля в Доме Правительства на набережной Москвы-реки, в том самом доме, где 10 лет назад, в 1947 г. проходил первый после войны Всесоюзный съезд гигиенистов, я впервые увидел и познакомился с новым Президентом АМН хирургом А. Н. Бакулевым. Его речью открыта была сессия. Он произвёл на меня большое впечатление своею простотой и сквозившей в его речи добросовестностью, с которой он, видимо, относился к своему высокому, ответственному положению Президента Академии. В перерыве между заседаниями по настоянию Г. А. Баткиса [384]я лично был представлен А. Н. Бакулеву и имел с ним беседу…

Приятно было в перерывах между заседаниями встречаться и обмениваться приветствиями с целым рядом учёных. С удовольствием повидался я с Н. Н. Петровым [385], с которым после прекращения моей работы в ГИДУВе в 1953 г. я не встречался. Невзирая на свой более чем 80-летний возраст, Н. Н. выглядел лучше, более здоровым, чем 4 года назад. Впрочем, он на мои слова об этом ответил мне таким же любезным комплиментом по моему адресу.

Очень трудно было во время сессии найти время, чтобы навестить Ф. Д. Маркузона. Только 17 апреля после заседания мы (я и Зина) приехали к нему. Мы застали у него врача поликлиники, который был вызван кем-то из соседей по коммунальной квартире из-за тяжёлого состояния Фёдора Давыдовича, который страдал от мучительных болей в области печени и упорной рвоты. Вечером мы уехали от него с чувством большой тревоги от сознания полного нашего бессилия облегчить положение больного. Уже по приезде в Ленинград я узнал о смерти Ф. Д. Маркузона 20 апреля. А в июне я с горечью узнал, что вскрытие показало ошибочность предположения, будто в основе болезни лежало раковое поражение печени. Сильные боли и неукротимая рвота вызваны были ущемлением в желчном протоке камня, застойными явлениями в печени и перитонитом. Оперативное вмешательство при таком положении могло бы дать положительный результат. Но операция не была произведена из-за ошибочного диагноза. Возраст Ф. Д., его привычка к систематическому упорному труду, его неисчерпаемая страсть к общению с людьми, к оказанию им деятельной помощи, могли бы обеспечить для него ещё многие годы плодотворной работы и жизни, которая оборвалась так скоро после его 70-летия.

По окончании сессии Академии мы в течение ещё одного дня оставались в Москве, чтобы я мог воочию увидеть все те новые достижения, которые произошли за годы моей болезни. Прежде всего, мы осмотрели строительство стадиона в Лужниках, который играет теперь в жизни Москвы такую большую роль. Я специально познакомился с устройством закрытых бассейнов, а также со всеми планировочно-строительными работами по обеспечению непосредственной связи района стадиона с новым мостом через Москву-реку для прямого соединения с обширными новыми районами на Ленинских горах и в окрестностях нового университета.

Мы ознакомились с огромным строительством в районе Сельскохозяйственной выставки. Оттуда мы проехали в теперешний город Бабушкин (прежний Лосиноостровский), чтобы навестить Полтавцевых. Район настолько изменился в связи с новым строительством, что мы с трудом нашли затерявшийся теперь между новыми улицами переулок с хорошо мне знакомым домиком Ивана Карповича и Марии Михайловны Полтавцевых. У калитки в этот дом стояла легковая машина «Москвич». Из-под неё в рабочем комбинезоне поднялась нам навстречу Ольга Ивановна Полтавцева. Она была занята спешным ремонтом своей машины. Я помнил её ещё маленькой девочкой 2–3 лет, всеобщей любимицей. Теперь это была цветущая женщина-инженер. При ремонте ей помогал сын лет двенадцати. Вместе со своей старшей сестрой — инженером-химиком, Ириной Ивановной, она жила в прежнем родительском домике, заполняя свой отдых работами в саду и огороде.