Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

С такой полнотой и детальностью материалы переписей и исчислений населения большинства стран мира и соответственно сгруппированных всех других демографических данных никогда ранее не были доступны для их систематического, год за годом, изучения. В то же время вспомогательное значение получали для меня исчерпывающие библиографические данные в «Population Index». Это издание, также как и Демографический ежегодник ООН, я выписал и получал через книжный отдел Академии наук. По-прежнему регулярно продолжал присылать мне извлечения из периодических статистических изданий и, особенно, из ежегодников отдельных европейских стран Ф. Д. Маркузон. Я был захвачен стремлением придать возможно более наглядное выражение глубоких обобщений, которые у меня складывались и всё более укреплялись на основании изучения новейших обширных демографических материалов. В самой общей форме мой вывод сводился к пониманию определяющего значения снижения детской смертности в результате общего роста культуры народов. Неизбежным демографическим последствием этого является большая жизнеустойчивость людей на последующих возрастных ступенях, что, в свою очередь, обусловливает всё более отчётливо вырисовывающийся в последние годы процесс оттеснения вымирания людей на возраст неизбежного старения и старости.

Область этих моих работ составляла содержание моего общения с многими моими сотрудниками по санитарно-гигиенической работе. Я пытался, хотя бы частично, отразить ход моих работ в статьях, направленных в редакцию «Статистических записок» Академии наук. По этому поводу я вёл оживлённую переписку с Ф. Д. Маркузоном и с Б. Ц. Урланисом, редактором «Записок», но, в конце концов, из-за отсутствия параллельных материалов по СССР статья моя не смогла появиться в печати.

Моя тетрадь для повседневных записей за 1957 г., как обычно, начинается перечнем не исполнившихся задумок на 1956 г. и мечтаниями и надеждами на желаемые достижения в 1957 г. «В истекшем 1956 г., — записал я 1 января 1957 г., — не осуществлено ни одно (!) из моих больших желаний и планов поездок (ни в Дерпт-Тарту, ни в Нежин-Козелец, ни в Киев, ни по Волге — в Куйбышев и Сталинград). Не побывал, но всё ещё не окончательно утратил желание и надежду осуществить эти поездки, пока ещё воспринимаю окружающий мир своими глазами, пока не совсем ещё „взор мой угас“».

Из небольших поездок я хотел побывать в 1957 г. у Любочки и Льва Андреевича Жаковых [381]и у Татьяны Степановны в Отрадном на Неве, а также в Зеленогорске, в Выборге, в Гатчине и Ораниенбауме. Из «роя мечтаний», которым я разрешаю веселить себя только в день Нового года, отмечу: огромным новым дополнительным побуждением к жизни и труду для меня было бы, в первую очередь:

1. Появление в печати моих воспоминаний о пройденном жизненном пути.

2. Печатание нового издания моей книги об удлинении жизни и деятельной старости и т. д.

Но и сейчас, когда пишутся эти строки (1960 г.), т. е. через 4 года, эти пожелания и надежды не стали достижениями и исполнившимися замыслами, кроме поездки в Тарту, к Любочке и в районный совхоз «Гранит».

В первые месяцы 1957 г. жизнь моя начала постепенно возвращаться ко всё более широкому общению с прежними товарищами по работе и со всё более расширявшимся кругом лиц, обращавшихся за консультацией по вопросам коммунальной гигиены, а также по вопросам выбора тем для диссертационных работ.

Однако совершенно неожиданно весь уклад моей жизни и работы был нарушен случайным падением при прогулке во дворе и происшедшим при этом переломе малой берцовой кости. Несколько дней прошло, пока на основании рентгеновского снимка был точно установлен перелом и положена гипсовая повязка. Очень много не только хирургической, но и дружеской помощи оказал мне молодой хирург-ортопед Анатолий Леонидович Капитонаки. На личной машине он несколько раз возил меня в больницу. Через несколько дней появились невыносимые боли под повязкой, которые заставили меня просить о временном снятии гипса. Вновь наложенная повязка лежала потом в течение месяца, и после её снятия, хотя и с некоторыми болями, пользуясь костылём, я уже мог выходить на кратковременную прогулку, ездил на машине в Ленинград и пробыл дня два на «Полоске».

В апреле предстояла сессия АМН. Эта сессия вызывала особый интерес в виду предстоящих перевыборов всего Президиума и выбора новых действительных членов и членов-корреспондентов Академии. Уклониться от поездки на эту сессию было очень трудно, но я не мог бы решиться на неё, если бы мне не предложила свою помощь Зиночка. Она не только взяла на себя все трудности организации самой поездки, но и сопровождала меня в Москву и в течение всей сессии — как на общих собраниях, так и на заседаниях Отделения гигиены — всегда была рядом.