Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Задания ближайших дней: 1. Какой нарост тупого бессмысленного бюрократизма эта болотная тина никому ненужных анкет, переписка которых нагромождается и наваливается на ни в чём не повинных «граждан». 2. В тот же адрес написать «собственноручно» автобиографию. 3. Написать годовой отчёт за 1943 год по кафедре 2 ЛМИ, то же — по ГИДУВу.

Новый год начался для меня круто неблагоприятно: болезнь, сознание бессилия и неудач уже безнадежных с изданием книги, со всеми моими начинаниями.

2 января. У меня началась сильная боль в правом ухе. Боль стала непрерывной. Вспоминаю страдания Илика, а затем и операцию. Я на это не способен решиться. Всю ночь лихорадочная и ужасная боль. Мною полностью овладело ощущение тяжёлой болезни. Пульс 85–90.

3 января. Целый день в постели или на диване. Читать и писать трудно — конъюнктивит. Написал и передал на почту через Ел. Ал. письмо, полное боли, тревоги, малодушия — Екат[ерине] Ильин[ичне]. Принимал для предотвращения менингитических явлений сульфидин и красный стрептоцид. Истопил печи. Зиночка осталась из-за меня на «Полоске». Её активная помощь и заботы наполняют меня признательностью. Она всегда так много делает для меня. Вторая половина ночи без сна. Состояние полудремоты. Унылые, не веселящие итоговые мысли. Возражать против конца права не имею — ведь уже 75-й год и всякая болезнь может рассматриваться как последняя.

4 января. Заботит мысль, как пройдёт заседание правления и Ленинградского отделения Гигиенического общества. Написал письмо Никитину. Пытался выполнить кое-какие меры по уборке комнаты, заправке печей. Ушли все. В доме я один. Пришибленный болезнью, слабостью. Совершенно неожиданно пришла Т. С. Соболева, узнавшая о моей болезни от Любочки. Пробыла часа два. Принесла два мандарина, хотела поработать по уборке квартиры, но я не допустил. Разговоры о делах кафедры и предстоящем сегодня заседании. Вечером приехала Зиночка. Принесла анкетные листы и запросы из Наркомздрава, сообщение о телефонном вызове в Горздрав (на 7 января) для получения грамоты Ленсовета. Рассказала о вялом ходе заседания правления и ЛОГО. Моё состояние не радостное. В ухе побаливает. Сильный звон и шум в ушах. Разбитость. Пульс 84–86.

6 января. Пульс утром 80, потом 86. Боли в ухе всё время не прекращаются. Состояние резко ухудшается при движении — заправке печи, уборке квартиры. Полное отчаяние: неужели поступать в госпиталь? Ни читать, ни писать — не в состоянии. С трудом просмотрел газету. Днём часто засыпал. На дворе бушует вьюга.

21 января. Ночь спал плохо от боли в ухе. Утром (7 часов) пульс 65. Проделал весь круг по утренней уборке комнаты и заправке печей. Глухота на правое ухо полная. Не затихающее внутреннее переживание гаснущих для меня путей к общению и участию в жизни: пропадает способность слышать, почти уже до конца погасла возможность пользоваться зрением для чтения, а кругом волнуется, вздымается огонь жизни. Чудесное отражение её в письме Екатерины Ильиничны, но я, как оставшийся после костра пепел, хотя ещё и не остывший, хотя ещё с жаром внутри, под спудом, но без поднимающегося над костром для всех видимого пламени.

Утром написал наброски конспекта добавлений к автобиографии — догимназический и гимназический период. Вложил в общую папку автобиографических материалов. С 11 до 2 часов ходил в милицию заверять стандартную справку. Инцидент с желчным обывателем во время ожидания. Серая, примитивная «очередь». Встреча с бывшим дворником Сергеем, теперь Сергеем Ивановичем. У него своё хозяйство, застройщик 1927 г., корова, цветник, сад, ягодник и пр. Со мной эта болезнь за 20 дней сделала тяжёлое для меня дело — оглох, почти полная потеря зрения, одряхлел, ослабел.

Вечером совершенно неожиданно по почину Т. С. Соболевой и Матусевича пешком (на трамвае до «Светланы») пришёл проф. Хилов. Исследовал. Много хороших полезных советов. Бесконечно обязательный человек.

22 января. Несколько лучшее самочувствие. Была Т. С. Соболева. Очень много дружеского внимания и услуг. Через неё передал стандартную справку и мою жалобу в дирекцию 2-го ЛМИ. Вечером пришёл Е. Э. Бен. Нельзя достаточно найти слов, чтобы выразить моё искреннее чувство признательности ему за такое дружеское внимание. В беде познаётся друг, а он действительно в действиях, а не на словах друг. Я так мало успел ему выразить внимания и признательности.

Ночью вновь нестерпимая боль в ухе. Пришли перегруженные ношами Зиночка и Любочка. Как хотелось бы мне видеть Зиночку в условиях, достойных её энергии, неиссякаемых усилий, а тут — только неудачи.