Рене Претр - Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Немного позднее для меня открылись двери детской кардиохирургии и в Женеве. Я вернулся в операционный блок начала моей карьеры. Все там было похожим и непохожим одновременно. Помещения, инструменты, привычки… даже некоторые лица. Приятная ностальгия, и вдруг в первый раз появилось чувство, что я дошел до конца пути и начинаю замыкать круг.

Слоистое облако проплыло, закрывая ореол луны. Я приостановился и взглянул на нее. Казалось, она хотела спрятаться за облаком, стать незаметной. Наверное, чтобы извиниться и убедить меня — она не виновата в том, что у меня такая короткая ночь. Я понял ее послание и подмигнул ей. Мне захотелось сказать ей, что она может показаться без всяких опасений, что я полюбил эти ночи сражений, побед и поражений. И если именно она дала их мне — я ей благодарен.

Мой взгляд вернулся к спящему городу, казавшемуся почти беззаботным. Подобно ночному сторожу, который делает обход, я почувствовал, что на меня возложена миссия хранителя этой гармонии и тишины. Я взглянул на часы, снова ускорил шаг, улыбнулся и запел:

«Люди города, спите спокойно.

Все тихо, час ночи сейчас».

Юра

2016

Порывы ветра и струи дождя, бьющие в окна нашей фермы, заглушали музыкальный центр. Я подошел к застекленной двери кухни, которая выходила в фруктовый сад, — это та самая дверь, которую отец распахивал, бросая вызов грозе, — и мечтательно оглядел разгул стихии.

Теперь, когда жизнь моя начинает близиться к закату, я иногда замедляю бег, чтобы полюбоваться тем, что меня окружает, понаблюдать за Природой и подивиться ее тайнам. И еще гениальности Человека, приоткрывшего некоторые из них.

Наивысшая загадка — это тайна Вселенной и жизни в ней. Головокружительная и непостижимая. Нужно уменьшить в нашем телескопе масштаб по экспоненте, от космических до земных размеров, чтобы вернуться от бесконечной величины и постичь наконец чудеса, доступные нашему пониманию. А среди них много тех, что создают магию нашей науки. Высшую магию. Например, искусство заставить уснуть живого человека, открыть его тело, не причиняя боли, изменить его внутренние органы, чтобы они работали по-другому, и снова заставить его проснуться;

или совершить такое вмешательство в условиях чистоты и стерильности, не вызывая резкого упадка сил в затронутых органах, не занося инфекции и не вызывая смертельных отторжений;

или поддерживать кровообращение с помощью аппарата, не нарушая состава крови, не нанося серьезных повреждений организму, так, чтобы чувствительный мозг не пострадал;

или остановить сердце на час, два, а иногда даже и три, для долгого пути, чтобы затем снова заставить его работать и придать новую силу угасающему организму;

или открыть это самое сердце, впустить воздух туда, куда он никогда не должен был попасть, лепить в его полостях и сосудах, с помощью простых ниток и кусочков безжизненной ткани, то, что больше никогда не нарушится, а затем вот так просто закрыть разрез, и все будет работать лучше, чем прежде;

или заменить изношенное сердце на другое, здоровое и крепкое, которое будет работать с той же силой долго и надежно.

За всеми этими чудесами стоят величайшие гении.

Сначала был Уильям Гарвей, открывший кровообращение, затем Джон Гиббон, Джон Кирклин и Ричард Де Уолл, которые разработали аппарат искусственного кровообращения. Они построили нашу «Санта Марию» — корабль, который привез нас к неизвестному континенту. Новой земле изобилия.

Затем — Норман Шумуэй, Ричард Лоуэр и Кристиан Барнард, покорившие самую мистическую вершину: пересадку сердца, одно из самых замечательных человеческих достижений всех времен.

Затем те, кто создал протезы сердечного клапана, кто разработал технику их восстановления, кто исследовал коронарные артерии, чтобы их шунтировать, кто разработал водители ритма и дефибрилляторы, чтобы стабилизировать беспорядочно бьющиеся сердца.

И еще те, кто создал электроскальпель, который разрезает и прижигает, кто изготовил тонкую нервущуюся нить, специальные иглы, сложные инструменты, кто производит увеличивающие очки, без которых наши медвежьи лапы не могли бы работать как пальцы ювелира.