Макс Пембертон - Доверьтесь мне. Я – доктор

Если хотите его увидеть, то больше всего шансов у вас поздно вечером в отделении скорой помощи, желательно в пятницу. Именно в это время уборщики принимаются за дело, а доктора находятся на последней стадии стресса. Результат заставил бы Нуреева кусать себе локти.

Осмотрев пациентов, врачи делают записи в картах, примостившись у стоек, которые как будто намеренно спроектированы так, чтобы писать сидя за ними было слишком высоко, а стоя – слишком низко. В идеале к ним подошли бы барные стулья, но таких в больнице нет. Вместо этого приходится стоять, переминаясь и постоянно меняя положение, чтобы не заработать грыжу позвоночного диска. И тут появляются уборщики. Все, кто может, покидают зону боевых действий, но в их число редко входят врачи, у которых продолжается прием пациентов и кто не собирается задерживаться из-за мытья полов. Уборщики тоже настроены решительно: полы надо вымыть, и они будут вымыты, вне зависимости от того, стоит на них кто-нибудь или нет. Для начала они трут вокруг ваших ботинок, а потом начинают подпихивать их шваброй. Дальше откровенно тыкают вам по ногам, и в результате вы исполняете тот самый Доктор-Дэнс, переступая с ноги на ногу, пока раздраженный уборщик протирает под ними. Все это происходит в полной тишине. По-настоящему дискотечного задора танец достигает, когда уборщик пытается просунуть швабру вам между ног, чтобы вымыть пол под стойкой, за которой вы устроились.

Как раз во время одного из таких представлений я познакомился с Саиди. Он уборщик, и он намочил мне ботинок вместе с носком. Очень грустно, что врачи и уборщики в больницах обычно не разговаривают. Но в этом случае, пока я пытался кое-как отжать воду с дезинфицирующим средством из носка, Саиди вдруг повернулся ко мне и сказал:

– Правда здорово работать здесь, доктор?

Я слегка удивился. Он отмывает грязь за другими людьми, а мне только что пациент угрожал ножом. Что тут хорошего? Он представился и сказал, что родом из Эфиопии.

– Я тут живу уже 4 года, и это большое счастье – работать в Национальной службе здравоохранения.

Я в изумлении уставился на него. Счастье? Не то слово, которое приходит в голову в 2 часа ночи.

– Там, откуда я приехал, ничего подобного в помине нет. Вы очень счастливые люди.

И тут часть меня, заставившая когда-то записаться в медицинский колледж, подтолкнувшая к тому, чтобы выбрать профессию врача, вдруг зашевелилась где-то внутри. Он был прав. Национальная служба здравоохранения – изумительное изобретение. Очень легко на нее жаловаться, и определенно в ней есть вещи, которые устроены неправильно и всем мешают. Но это потрясающий британский институт, пускай отчасти спорно устроенный, но основанный на искреннем стремлении к равенству. Сестра, стоящая за компьютером, тоже вступила в разговор: она родилась в США, но 6 лет назад переехала в Британию, специально чтобы работать в больнице.

– Я верю в идеалы британского здравоохранения и хочу их поддержать. В Америке медицина – полный позор. Конечно, если у вас есть деньги, то все прекрасно, но если вы без страховки, то там хуже, чем в странах третьего мира.

По статистике более 40 миллионов американцев не имеют медицинской страховки. На короткое мгновение трое людей, представляющих три континента, сошлись в больничном коридоре, чтобы восхититься Национальной службой здравоохранения. Мы с готовностью ее критикуем, особенно те, кто родился здесь и не знает ничего другого. Но время от времени, думается мне, надо вспоминать, как нам повезло ее иметь. Возможно, это даже следует отметить танцем.

Среда, 28 июля

Мы с Суприей идем к миссис Крук в администрацию, чтобы получить кое-какие документы для своей следующей работы. Зайдя в кабинет, мы обнаруживаем миссис Крук с запрокинутой головой, спящую в своем кресле (и даже похрапывающую). Суприя тактично кашляет, и миссис Крук, вздрогнув, просыпается. Очки у нее соскользнули набок, поэтому, когда она поднимает голову, они сидят наперекосяк. Она поправляет их, делая вид, что рассматривала пятно на потолке.

– Чем я могу помочь? – спрашивает миссис Крук, таращась на нас.

– Мы пришли за документами. В конце этой недели мы уходим. Будем работать в другой больнице.

Она продолжает нас разглядывать.

– Очень хорошо, дорогуша.

Тишина.

– Ну так как, вы можете нам их дать? – спрашиваю я.

– Кто? Я? – спрашивает она изумленно.

С учетом того, что в кабинете нас всего трое, и кабинет этот ее, я не представляю, кого еще бы мог иметь в виду.