Владимир Миневич - Болезни психики в контексте тибетской медицины

Равным образом это относится и к событиям. Туберкулез может быть объяснен с позиций микробиологии, фтизиатрии, социологии; однако, всегда найдется человек, толкующий его (туберкулез) как бич Божий или роковое проклятье. В контексте определенной культуры такое заявление вполне нормативно; для пользователя этого текста порча и колдовство имеет ту же информационную ценность, что для образованного европейца XX века — микобактерия туберкулеза.

Чем отдаленнее от нас текст во времени и культуре, тем сложнее его чтение и трактовка. Семантические пространства, культурные ансамбли, системы ценностей в русской литературе современности отличаются от XVI в. настолько, что мы с большим трудом овладеваем текстом. Когда же речь заходит о средневековом произведении Востока — трудности возрастают стократно.

Величественный памятник средневековой медицинской мысли «Чжуд-ши», как и любая открытая система, может трактоваться многозначно, Ученый лама читает «Чжуд-ши» буквально, ботаник разыскивает европейское значение растений (С. М. Баторова с соавт., 1989), терапевт конструирует диагнозы в их современном смысле.

Целостное же понимание этого текста так, как его воспринимали составители и их современники, возможно лишь очень образованным ученым, специализирующимся именно в тибетской медицине, знатока «Чжуд-ши» в оригинале, умеющим сопоставить его с современными медицинскими представлениями.

В России таких специалистов — не более десятка. Именно они осуществили перевод «Чжуд-ши», написали ряд работ, разъясняющих текст современному читателю.

Вместе с тем это произведение не прочитано некоторыми специалистами так, чтобы интерпретировать в русле своей профессии.

В частности, это относится к психиатрии. За исключением упоминаний о психических болезнях в «Чжуд-ши» Э. Базароном, 1992 (кстати, вполне профессиональная трактовка с позиции психиатра), специального «психиатрического прочтения» нет.

Много лет занимаясь этой проблемой, мы нашли лишь две статьи М. Epstein a. Lobsan Rabgay, 1982; j. Ardussi, L. Epstein, 1978 (последняя работа нам оказалась недоступной).

Мы не рискнули бы опубликовать эту работу, если бы нам не помогли — во всех смыслах: трактовки, редакции, обсуждения — профессионалы высочайшего класса — сотрудники отдела тибетской медицины Бурятского филиала СО АН РФ, которым мы выражаем искреннюю благодарность.

Особо благодарим Д. Б. Дашиева, любезно предоставившего текст 77–80 глав Тантры Наставлений, впервые переведенный им на русский язык.

Возможно, у части читателей возникнет протест в связи с множеством современных ассоциаций, проводимых в тексте. Авторы сочли такой подход уместным: во-первых, иначе многое будет непонятным, во-вторых, мы стремились показать связь времен, единство этических и клинических подходов во врачевании.

Наша работа пионерная, ошибки неизбежны. Любая критика будет встречена с благодарностью: книга нашла читателя.

Приступая к работе, мы столкнулись со сложными двоякого рода. Авторы настоящей книги получили образование в вузах, ориентированных на европейское мировоззрение (в советском варианте). Поэтому переход на принципиально иную платформу, абсолютно иной менталитет, как выяснилось, невозможен: в буддизме нужно жить, а не наблюдать его со стороны. Наш обзор — взгляд со стороны.

Вторая трудность прямо истекает из первой. Можно разобраться с терминологией (кстати, с большим трудом), но «войти в образ» буддийского врача невозможно.

Вот отдаленная аналогия. Пожилой человек, воспитанный в православии, знает несколько молитв и святых. Профессионал же изучает герменевтику, эсхатологию, патрологию — материал, решительно недоступный человеку, не имеющему специального образования и не воспитанному в каноне христианства. Мы же много лет пытались понять логику и этику буддизма — и остались в положении старушки, знающей десяток молитв.

Итак, принеся извинения перед читателем, приступаем.