Джеймс Шуровьески - Мудрость толпы. Почему вместе мы умнее, чем поодиночке, и как коллективный разум влияет на бизнес, экономику, общество и государство

Дело еще и в том, что демократия позволяет постоянно вживлять в систему то, что я упомянул в начале книги как "локальные знания". Политика — это в конечном счете влияние правительства на обычную жизнь граждан. В этом ключе представляется странной мысль о том, что лучший способ заниматься политикой — это как можно дальше отстраниться от людей. Точно так же, как здоровый рынок требует постоянного притока локальной информации, которую он получает на основе цен, здоровая демократия требует бесконечного притока информации, которую она получает на основе голосов избирателей. Как раз этой информацией и не обладают эксперты, поскольку она не является частью их мира. И это делает систему более разнообразной, чем она была бы в иных обстоятельствах. Как пишет об этом Ричард Познер: "Эксперты представляют собой отдельный общественный класс, с ценностями и воззрениями, которые весьма отличаются от ценностей и воззрений простых людей. Даже не утверждая, что "человек с улицы" наделен глубокой проницательностью, не всегда присущей эксперту, или что он не склонен к демагогии, мы, тем не менее, считаем отрадным фактом, что политическая власть поделена между экспертами и неэкспертами, а не стала монополией первых".

В предисловии к Конституции США определены цели этого документа, а именно, помимо прочего, "установить справедливость" и "способствовать всеобщему процветанию". Джеймс Мэдисон в 51-м номере журнала Federalist пишет, что есть две предпосылки хорошего правительства: "Во-первых, верность цели, а именно достижению благополучия своего народа; во-вторых, знание средств, чтобы этой цели достичь". А вот его опасения по поводу "фракций" основаны на том, что они затрудняют выполнение задачи правительства — достижения "всеобщего блага". Этот страх присутствует и сегодня в критике группировок, действующих в определенных интересах, и лоббистов, которые склоняют правительство действовать в пользу отдельных, обособленных кругов, а не более широких слоев общества. Нарекания политиков (часто лицемерные) по поводу пороков партийного разделения в Вашингтоне находят отклик у избирателей, поскольку люди чувствуют, что партийная политика стоит на пути обеспечения блага всей страны. Фактически, как мы уже упоминали, говоря о своекорыстных избирателях, редкий политик не будет объявлять себя служителем всеобщего блага, пусть даже и неявно. Мы хорошо знаем, что в Вашингтоне преобладают интересы особых групп и политика раздела "казенного пирога" [29], но мы все равно увлечены идеей, что правительство должно выходить за рамки местечковых интересов.

Проблема, однако, в том, что у нас нет эталона, который позволял бы нам судить, "верно" или "неверно" то или иное политическое решение. Это резко контрастирует с работой рынков, когда мы можем оценить (где-то в будущем), отражал ли курс акций компании ее истинную текущую стоимость или отражает ли стоимость фьючерсов на электронном рынке решений штата Айова окончательный итог выборов. Я бы сказал, это отличается и от корпорации, "корпоративная цель" которой просто и логично обозначена — законное увеличение текущей стоимости будущих потоков свободных денежных средств компании. Правда, это не означает, что каждый сотрудник компании будет блюсти корпоративные интересы, и зачастую люди (такие, как генеральные директора, благословленные покладистыми советами директоров, которые платят им миллионы долларов) делают вещи, прямо противоречащие этим интересам. Но дело в том, что у нас имеется эталон (пусть и не слишком идеальный или морально возвышенный), который позволяет нам определить весьма точно, была ли та или иная стратегия хорошей или плохой, успешной или неудачной.

Когда речь заходит о демократии, такой эталон найти сложнее. Главная причина не в том, что люди эгоистичны и многие из них поступают вразрез с общественными интересами (то же относится к корпорациям, и даже к рынкам, где руководители многих компаний предпочитают, чтобы курсы акций никогда не приближались к реальной цене). Дело в том, что, как пишет экономист-теоретик Йозеф Шумпетер, "для разных индивидуумов и групп всеобщее благо означает разные вещи". Итак, два политика могут заявить и подразумевать, что они действуют в интересах всеобщего блага, но затем проводить совершенно разную политику. Мы можем согласиться с одним и не согласиться с другим. Но мы не можем определенно сказать, что один из них действовал вопреки тому самому всеобщему благу.