Джеймс Шуровьески - Мудрость толпы. Почему вместе мы умнее, чем поодиночке, и как коллективный разум влияет на бизнес, экономику, общество и государство

Теперь Аккерман и Фишкин осознают, как утопично (или, если хотите, антиутопично) звучат эти идеи. Но они все же утверждают, что для спасения американской демократии необходимо принять чрезвычайные меры. Они считают, что американцы все сильнее изолируются друг от друга и отчуждаются от политической системы, публичные дебаты становятся все более формальными и менее информативными, а на смену идее всеобщего блага приходит повальное стремление к личной выгоде. Необходимо снова вовлечь американцев в общественную жизнь, дать им возможность выразить собственное мнение в рамках содержательных форумов и разобраться в сложных процессах. Совещательные опросы — это только один из путей достижения такой цели.

Идея "совещательной демократии" — удобная мишень для критики. Она, очевидно, опирается на нереалистичную концепцию наличия у людей чувства гражданского долга. Она наделяет подобные обсуждения чуть ли не магической силой. И в ней присутствует нечто назидательное, учительское — в духе "дети, ешьте кашу". Даже если согласиться с тем, что люди достаточно умны, чтобы разобраться в сложных политических перипетиях, неясно, найдутся ли у них терпение или силы, чтобы осуществить данный процесс. Скажем, судье Ричарду Познеру идея о том, что участие в обсуждениях сделает американцев образцами разума и добродетели, представляется смешной. "Соединенные Штаты — это глубоко мещанское общество, — пишет он в своей работе Law, Pragmatism and Democracy ("Закон, прагматизм и демократия"). — Граждан мало привлекают абстракции и у них нет времени на то, чтобы воспитывать в себе просвещенных и патриотически настроенных избирателей". В любом случае мы не можем ожидать, что люди составят для себя четкое и реальное представление о всеобщем благе. "Намного сложнее сформировать обоснованное суждение о том, что хорошо для всего общества, нежели определить собственный интерес, — пишет Познер. — Не то чтобы нельзя было ошибиться в последнем; однако суждения о наиболее эффективных деяниях на благо одного человека (практичные суждения, сопряженные со своекорыстными действиями) куда более просты, чем суждения в отношении многих, т.е. суждения, необходимые для того, чтобы определить, что будет лучше для общества в целом".

Мнения Познера и демократов — сторонников публичных совещаний — сходятся в том, что реальность политики и законодательства не будничная (хотя они могут быть не согласны и в этом). Они не согласны в том, зачем существует демократия и каких плодов нам следует от нее ожидать. Нужна ли она нам для того, чтобы дать людям чувство сопричастности и власти над собственной жизнью и чтобы в итоге способствовать политической стабильности? Или она нужна нам потому, что демократия — это великолепный инструмент принятия решении и раскрытия правды?

Начнем с того, что сформируем этот вопрос несколько иначе, а именно: что думают избиратели о том, зачем нужна демократия? В начале 1960-х годов на этот вопрос решила ответить группа экономистов, намеревавшихся применить суждения о природе рынка к политическим процессам. Безусловная отправная точка для большинства исследований рынка — это, разумеется, вопрос о личном интересе. Рынки работают, по крайней мере частично, на то, чтобы использовать своекорыстные интересы отдельных людей во имя достижения целей, связанных с общим благом. Поэтому для этих молодых экономистов было естественным изначально предположить, что все участники политического процесса (избиратели, политики и законодатели) движимы прежде всего собственной корыстью. Избиратели поддержат кандидатов, которые пообещают удовлетворять их личные интересы, а не кандидатов, пекущихся о процветании всей страны (ну разве что процветание всей страны отразится на личном процветании конкретного избирателя). Политики добиваются прежде всего своего переизбрания и поэтому голосуют не за то, что считают лучшим для страны, а исходя из того, что поможет им завоевать голоса избирателей. Это находит свое отражение в политике раздела "казенного пирога" [28]и особом внимании к интересам влиятельных лобби. Законодатели хотят остаться на своих постах, распоряжаться большими средствами, поэтому они постоянно вынуждены преувеличивать важность того, что делают, и ищут пути расширения масштабов своей миссии. В отличие от рынка, своекорыстное поведение в политике необязательно ведет в итоге к общему благу. Поэтому вышеупомянутые экономисты (их можно, в принципе, назвать "теоретиками публичного выбора") пришли к выводу о существовании правительства, которое только наращивает расходы (поскольку каждый чиновник заинтересован в том, чтобы получить от государства как можно больше и никто не радеет о всеобщем благе). Оно заключает выгодные сделки с представителями бизнес-кругов, что позволяет вести экономическую политику в интересах влиятельных группировок, а не в интересах общества в целом.