Array Сборник статей - Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования

Да, конечно, это тщеславие. Тщеславие характерное для вождей демократии. Но если такова уж псевдонимная традиция российских революционных кругов, то почему, в самом деле, зарубежным демократам останавливаться и не развивать этого дела дальше, параллельно с советской эволюцией?

Сегодня можно ввести в круг псевдонимов звание профессора. Чин полковника. А через несколько лет – глядишь – и вся наша заграничная республиканская демократия уже достигла небывалых социальных высот:

Канцлер Рубинштейн. Фельдмаршал Шумский. Ординарный профессор Поляков-Литовцев. Принц Уэльский П. Н. Милюков. Эрцгерцог С. Н. Волконский. Инфанта Кускова…

Вадим Михайлович Белов (1890–1930-e), подпоручик царской армии, сотрудник журналов «Нива», «Солнце России», газет «Биржевые ведомости», «Рижский курьер» и др. изданий, автор книг «Лицо войны. Записки офицера» (1915), «Кровью и железом: Впечатления офицера-участника» (1915) и «Разумейте языцы» (1916), прибыл с семьей из Петрограда в Эстонию 18 июня 1920 г., перейдя границу нелегально. После кратковременного ареста семья поселилась в Тарту, где 30 июля Белов выступил с лекцией «О современной России: нравы, быт и культура», прочитанной позже также в Ревеле, Нарве, Иевве и Печорах.

В конце августа, уже обосновавшись в Ревеле, Белов начинает сотрудничать в местной русскоязычной газете «Последние известия», подписывая свои материалы собственным именем либо своими же инициалами (В. Б., В. Б – ов). В течение первых двух месяцев сотрудничества Белов публикует как политические фельетоны и статьи, так и литературную и театральную критику. В декабре 1920 г. политические фельетоны прекратились, чему в январе следующего года он дал следующее объяснение: «С недавних пор всякий раз, когда садишься за работу, берешься за перо, – испытываешь чувство нерешительности в справедливости и целесообразности того пути, на котором стоишь» [681].

Во время духовного кризиса Белова заинтересовала новая идея, послужившая причиной его ухода из «Последних известий» в начале апреля 1921 г. Он организовал в Ревеле газету «Свободное слово», стал ее редактором и одним из авторов. Первый номер «Свободного слова» вышел 17 апреля 1921 г. На страницах этой газеты политическое лицо Белова вырисовывается более четко, проявляется его «сменовеховство», хотя своих политических фельетонов он публикует немного.

Помимо сотрудничества в двух названных местных газетах, за время пребывания в Эстонии Белов написал по меньшей мере две книги: «Белая печать, ее идеология, роль, значение и деятельность. Материалы для будущего историка» (Пг., 1922), которая, таким образом, стала первым исследованием русской эмигрантской периодики, и «По новым вехам» (Ревель, 1921).

За два года жизни в Эстонии В. Белова и его семью несколько раз пытались выдворить из страны за просоветскую деятельность, но до 27 апреля 1922 г. ему удавалось избежать подобного поворота судьбы, однако в итоге местным властям все же удалось его депортировать. Тем не менее в марте 1923 г. следы Белова вновь обнаруживаются в Эстонии, на этот раз всего лишь на три дня: с 17 по 20 апреля он проездом находится в Ревеле, с тем чтобы отправиться дальше, скорее всего, в Ригу, где он, по сообщению рижской газеты «Сегодня», был задержан в 1926 г. и как советский шпион выслан из Латвии. Чем занимался Белов после его высылки в СССР, пока нам не известно, однако, по некоторым сведениям, в 1930-х гг. он был расстрелян как белогвардеец.

Когда речь заходит о смелых людях, о легендарных храбрецах, о тех, в которых сознание правоты совершаемого и необходимости его осуществить берет верх над инстинктом самосохранения, над чувством естественной осторожности, над невольной растерянностью, овладевающей в минуты крайних решений, почему-то всегда имеются в виду герои, не сгибающие головы под неприятельскими пулями, совершающие изумительные по своей дерзости подвиги, часто обставленные торжественно и шумно, или отважные субъекты, ловко и бесстрашно парирующие ночью в темной улице нападения апаша… Все это так, и никто не станет отрицать то, что солдат, бегущий с фронта или простреливающий себе руку, чтобы быть эвакуированным, что офицер, прибегающий к протекции, чтобы остаться в тылу и не идти в бой, что, наконец, прохожий, при нападении разбойника покорно поднимающий «руки вверх», в то время как у него в кармане – револьвер, все они – трусы, но нельзя обойти вниманием и того обстоятельства, что в среде людей совсем не военных, в среде людей, далеких от бравых подвигов и неприятных ночных встреч в темных переулках, существует обширная группа лиц, относительно которых затрудняешься высказать свое мнение, чтобы не обозвать труса глупцом и наоборот.