Барт Лоо - Шансон как необходимый компонент истории Франции

Нежные юнцы тоже полюбили каникулы. Они стали собираться в «детских» лагерях, вдохновивших Пьера Перре в 1966 году на песенку «Веселые каникулярные лагеря» ( Les jolies colonies de vacances ), которая благодаря зажигательному припеву до сих пор звучит свежо. А игривое звукоподражательное йуу-кайди-ай-ди-ай-да – просто неотразимо.

Французской молодежи, выучившейся играть и петь под гитару на песенках Юга Офрэ, несть числа. Они неизменно присутствуют у лагерных костров в шестидесятые годы: от резкого hissez haut [129]из «Сантиано» ( Santiano , 1962) и до медленного «нет-нет-нет, не красней, не смущайся, у тебя такие красивые глаза» из его классической «Селин» ( Céline , 1966).

Очень многие матери рассказывали своим дочерям об этих хитах Офрэ. Одна из них – госпожа Дион из Канады.

Помнит ли кто-нибудь хиты Кристофа ( Christophe )? «Марионетки» ( Les Marionnettes ), или «Мать» ( Maman ), или «Обнаженная, как море» ( Nue comme la mer )? Боюсь, что нет.

Самый большой успех, которого он достиг в 1965 году, давно забыт. Кто в свое время не танцевал под «Алину»? Барабанная дробь, легко узнаваемое пение в сопровождении скрипок вначале. И, чтобы все заткнулись в изумлении – слова песни: et j’ai crié! Crié! или et j’ai pleuré! Pleuré! [130] Pleurer en crier – самые часто упоминаемые в мире французские глаголы.

В начале песни Кристоф берет нас с собой на пляж, где он, глубоко опечаленный, рисует на песке лицо Алины. Потом дождь смоет его рисунок. Гимн недолго продолжавшейся Любви.

История слишком красива, чтобы быть правдой. Летом 1965 года Кристоф лечил зубы у врача. Ассистентка заморозила ему зуб. Пока он ждет, когда подействует лекарство, она говорит, что ее зовут Алина. Кристоф смотрит ей в глаза и понимает, что вот-вот появится песня.

Говорят, ему было больно, когда ему ставили пломбу, он даже кричал от боли, – вот откуда взялся рефрен «et j’ai crié! Crié!».

Через сорок лет неподражаемый певец / автор / ведущий / комик и профессиональный хамелеон Патрик Себастьян угощает Францию гомосексуальной версией «Алины». Называется – Ален ( Alain ), с таким рефреном: «J’ai crié, crié, Alain, pour qu’il revient» [131]. Фанаты грамматики ужасно возмущены, правильно должно быть: pour qu’il revienne . Да, здесь больше подходит сослагательное наклонение, но, как бы сказал Себастьян, у рифмы свои законы.

В том же году «Алине» пришлось соперничать с другим великим хитом. Семнадцатилетний Эрве Вилар, проходя в метро мимо большого плаката, рекламирующего остров Капри, мурлыкал себе под нос новейший номер Шарля Азнавура «Это – конец» ( C’est fini ). И неожиданно разродился песней «С Капри покончено» ( Capri, c’est fini ). Надо полагать, эта музыка уже зазвучала у вас в голове? И вы готовы продолжать: «То был город / Моей первой любви» ( Et dire que c’était la ville / de mon premier amour ).

Итак, в 1965 году Вилар со своей старомодной романтической песенкой обогнал всех yéyé -рокеров. Со временем, когда культура клипов стала нормой, эта песня была записана как scopitone . Собственно, scopitone – это особый музыкальный автомат с экраном, на котором можно проигрывать клипы. Потому и клипы получили название scopitone .

Занятно, что клип снимали не на Капри (впрочем, и в песне декорация не вполне прописана), но под сенью замка Франциска I Шамбор, на берегу Луары. Вилар, ради соблюдения приличий, снялся в нем с девушкой. Хотя – как и Трене с Мариано – он принадлежит к певцам (не стоит забывать и еще одного – Дэйв*), поющим о женщинах, но думающим о мужчинах. Вопрос о том, кем был брошен певец, мужчиной или женщиной, остается в клипе открытым. Capri, c’est fini – песня об однополой любви. Позднее Вилар сам открыто заявил о своих предпочтениях.

Номер построен на повторах. «Мы больше туда не вернемся» ( Nous n’irons plus jamais ) – что-то вроде повторяющейся мантры, да и Capri, c’est fini повторяется больше двадцати раз. Кстати, название песни построено на популярной французской поговорке. Когда, к примеру, национальная сборная в очередной раз проигрывает, газеты пестрят заголовками: Les Bleus, c’est fini! [132]

Так что самим названием Эрве Вилар подчеркивает, что в его песне говорится о провале.

С 1965 года становится ясно, что ветер переменился. Французский рок-н-ролл, yéyé , прошел свой апогей, популярность его падает. В «Если останется лишь один, это буду я» ( Et s’il n’en reste qu’un je serai celui-là , 1966) Эдди Митчелл романтизирует близкий закат своего жанра, цитируя хит Эрве Вилар: Un caprice, c’est fini – «Просто каприз, с этим покончено». Митчелл старается не унывать: словами, позаимствованными у Виктора Гюго для названия песни, артист дает понять, что он покинет лодку рок-н-ролла последним.