Георг Зиммель - Избранное. Созерцание жизни

Das Problem des Schicksal // Briicke und Tiir. Essays des Philosophen zur Geschichte, Religion, Kunst und Gesellschaft. Stuttgart, 1957; см. также: Das Individuum und die Freiheit. Essais. Berlin, 1984.

Das Individuum und die Freiheit // Ibidem.

Fragment iiber die Liebe // Ibidem.

Das Abenteuer // Philosophische Kultur. Gesammelte Essais. 3. Aufl. Potsdam, 1923.

Die Ruine // Ibidem.

Weibliche Kultur // Ibidem.

Die Mode // Ibidem.

Der Schauspieler und die Wirklichkeit // Briicke und Tur.

Der Begriff und die Tragodie der Kultur // Philosophische Kultur.

Yom Wesen der Kultur // Briicke und Tiir.

Wandel der Kulturformen // Ibidem.

Die Krisis der Kultur // Das individuelle Gesetz. Philosophische Exkurse. Frankfurt am Main, 1987.

Der Konflikt der modernen Kultur: ein Vortrag. 3. Aufl. Miinchen; Leipzig, 1926.

Das Problem der historischen Zeit // Briicke und Tiir.

Die Probleme der Geschichtsphilosophie // Das individuelle Gesetz.

Beitrage zur Philosophie der Geschichte // Ibidem.

Uber Geschichte der Philosophie // Briicke und Tiir.

Все переводы впервые были опубликованы в кн.: Зиммель Г. Избранное. Т. 1: Философия культуры; Т. 2: Созерцание жизни. М., 1996. – (Лики культуры.) (ранее публиковавшиеся работы «Конфликт современной культуры», «Понятие и трагедия культуры», «Руина» в 1996 г. были изданы в новом переводе).

Перевод статьи Ю. Хабермаса (Habermas /. Simmel als Zeit-diagnostiker // Simmel G. Philosophische Kultur. Gesammelte Essais / Mit einem Vorwort von J.Habermas. Berlin, 1986.) и статья Л.Г.Ионина впервые опубликованы в кн.: Зиммель Г. Избранное. Т. 2: Созерцание жизни. М., 1996.

Имена переводчиков указаны в «Содержании».

В настоящем издании внесены некоторые исправления и уточнения.

(Данте. Божественная комедия. Рай. Песнь X. Ср. пер. М. Лозинского:

Курсив Г. Зиммеля в немецком переводе эпиграфа. – Ред.).

Времен ( лат .).

Заключения ( лат .).

Случайно ( лат .).

Ближайшим родом (родовым понятием) (лат.).

Тем самым, в силу этого ( лат .).

Более ранние варианты II–IV глав вышли в «Логосе» [Metaphysik des Todes // Logos. Bd. I. 1910/11; Das individuelle Gesetz. Ein Versuch liber das Prinzip der Ethik // Logos. Bd. IV. 1913; Vorformen der Idee. Aus den Studien zu einer Metaphysik // Logos. Bd. VI. 1916/17. – Ред .]. II глава лишь расширена и мало изменена, тогда как обе последующие, хотя и сохраняющие основные мотивы, должны рассматриваться как новые работы. Решающее же здесь то – в публикации отдельных глав это не могло проявиться, – что все они объединены метафизическим понятием жизни, изложенным в первой главе, и проявляют свой последний смысл как части его возможного раскрытия.

Своего рода, особым ( лат .).

Переход в другую область ( греч .).

Неизгладимых свойств (лат.).

Только по законам нашей природы (лат.).

Исходный пункт; конечный пункт (лат.).

Вывода из недоказанной предпосылки (лат.).

Только по законам своей природы (лат.).

Неповторимости (лат.).

(Фауст. Посвящение. Ср. пер. Н.Холодковского: Всё, чем владею, вдаль куда-то скрылось; Всё, что прошло, – восстало, оживилось!.. – Ред.)

Да свершится правосудие, если даже погибнет мир (лат.).

Своего рода, особый (лат.).

Пропорционально, соразмерно (лат.).

Аристократов (греч.).

Здесь: с осторожностью (лат.).

Присутствие смерти в жизни может служить символической мотивировкой – наряду с другими – того, что не существует несомненного права называть Божество «живым». Пусть даже это – прекрасное и, быть может, неизбежное представление, в своей последней основе оно не менее антропоморфно, чем представление о старце, гуляющем в час вечерней прохлады по райским кущам. Его мыслят живым, потому что это представляется единственной возможностью общения с ним. В конце концов жизнь или одушевленность – специфический вид существования, и мыслить ее «высшей» и рассматривать все вообще сущее исключительно с точки зрения альтернативы чисто материального и живого-одушевленного, просто потому, что мы, люди Земли, другого не знаем, представляется мне ограниченностью, последняя сублимация которой заключена во всех тех метафизиках, которые провозглашают абсолютным «дух» или «жизнь». Конечно, мы бы ничего не выиграли, определив Бога как сверхживое: даже самая осторожная попытка позитивного определения превышает права нашего мышления. Но ничто не препятствует нам, более того, все дает нам право удалить от абсолюта ограниченность понятия жизни и души, невзирая на то, что она является границей всех наших возможностей. Даже попытка найти нечто, освобожденное от этой ограниченности, в понятии «ценности» не привела бы к более оправданному определению божественного абсолюта, ибо реализация ценностей без такой основы, как жизнь, душа, дух, представляется мне просто словом. Более удовлетворяющей можно было бы считать шеллинговскую абсолютную «индифференцию», если бы он сразу же не дал ей распасться на полюсы «природа» и «дух» и не заключил бы ее тем самым опять в альтернативную узость нашего случайного опыта. Большего как будто достигает Спиноза, придавая Богу бесконечные атрибуты, из которых постигаемы только два – мышление и протяженность. Однако он понимает их как реальные определения божественной природы, что в последовательном пантеизме лишено противоречия, но в применении к трансцендентному Богу означало бы антропоморфизм. Отрицательная теология мистики в этом отношении более свободна и глубока, чем вся предшествующая и последующая догматика и философия религии.