Альберт Байбурин - Жилище в обрядах и представлениях восточных славян

Ритуальная нечистота бани подчеркивается в системе христианских верований отсутствием икон, что само по себе является значимым (ср. пример обратного осмысления: «Баня считалась местом обитания нечистой силы, так как в бане не вешали икон») [103] Балашов Д., Красовская Ю . Русские свадебные песни Терского берега Белого моря. Л., 1969, с. 20. .

Несчастливым местом у белорусов считался спорный участок земли. Если дом построить на таком участке, то в нем «пойдут клянбены» (ссоры) [104] Никифоровский Н. Я . Простонародные приметы…, с. 134. . Это представление интересно прежде всего тем, что являет собой пример осмысления обычно-правовой ситуации в ритуальном контексте [105] Об использовании юридических положений для реконструкции мифологических представлений см.: Watkins С. Studies in Indo-European Legal Language, Institutions and Mythology. — Proc. 3-rd Indo-European Conf. on Indo-European and Indo-Europeans. Philadelphia, 1970, p. 321–354. . Конфликтная ситуация расценивается как нежелательная. Такая оценка соответствует основной особенности функционирования ритуала, которая, по-видимому, заключается в том, что ритуал отрицает самою возможность нежелательного (с точки зрения данного коллектива) результата.

Места, где были обнаружены человеческие кости, считались непригодными для постройки дома в силу ряда обстоятельств. К их числу относится культовое почитание мест захоронения и одновременно представление об их опасности (ср. сказанное выше о запрете рубить деревья, выросшие на могилах). Идея особенной опасности человеческих костей (не покрытых землей или извлеченных из земли) отразилась в распространенном поверье о так называемой «навьей (т. е. мертвой. — А. Б .) косточке», которая «бывает причиною беды, смерти, никогда не гниет в трупе и родится оттого, коли кто в навий день перелезет через забор» [106] Даль В . Толковый словарь…, т. II, с. 389. Этимологию славянского *nav см.: Eckert R. Zum Problem der baltisch-slavischen Sprachbeziehungen. — ZFS, XVII, 1972, S. 607 (родственно литовск. novis , латышск. navs со значением ‘смерть’). О мифологических существах, получивших название от этого корня (укр. мавки, навки ; болг. нави ; макед. нави ), см.: Иванов В. В., Топоров В. Н . Исследования…, с. 68–69. Интересно, что «мавками» на Украине называли заложных покойников. См.: Зеленин Д. К . Очерки…, с. 25, 117. . Интересно, что представление о навьей косточке оказывается непосредственно связанным с нарушением пространственных запретов, актуальных как для дней поминовения покойников, так и в рассматриваемом ритуале.

Следующее несчастливое место — «где меньше всего прицинается статык на пасьви» — характеризуется связью с идеей размножения, плодородной силы, которая традиционно соотносится с домашними животными (см. подробнее ниже).

Ранения, болезни, поломки созданных человеком предметов, наводнение, пожар совершенно однозначно маркируют ту часть пространства, на котором это случилось, причем соответствующий прецедент становится нередко определяющим признаком данного места в системе топографических представлений.

Счастливым местомсчитается то, на которое ложится отдыхать рогатый скот. На Украине зарегистрированы случаи, когда выбор места для строительства хаты предоставляется рогатому скоту: «Выпускают с этой целью скот из загороды и оставляют его ходить на свободе до тех пор, пока он уляжется пережевывать жвачку. То место, где скот улегся, и считается самым благоприятным для постройки хаты» [107] И[ванов] П . Народные обычаи…, с. 38. По всей видимости, этот обычай не только имел глубокие ритуально-мифологические корни, но и был распространен за пределами территории славян. В этой связи достаточно показателен миф об основании Фив Кадмом. . Рогатый скот в славянских ритуально-мифологических системах чаще всего фигурирует в сюжетах, построенных на обыгрывании противопоставления дом (двор) — лес. При этом скот соотносится с первым членом этой оппозиции, как животные, освоенные человеком, ставшие «культурными», что позволяет в менее развернутых и более семиотичных сюжетах использовать образ скота в качестве символа дома (двора), хозяйства и т. п. Как нам кажется, именно с этим кругом идей связано представление о месте, на которое ложится рогатый скот. Стоит также обратить внимание на то, что не всякий скот маркирует место подобным образом, а только рогатый скот. Именно рогатому скоту приписывается плодородная, производительная сила [108] См., напр., заговор от плотской немощи ( Майков Л. Н . Великорусские заклинания, № 20). . Существуют данные об использовании рогов зверей в качестве фундамента культовых сооружений (в частности, святилища Сварожича-Радгоста) [109] См.: Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н . Славянские языковые… системы, с. 38, примеч. 32. . Другое обстоятельство, на которое хотелось бы обратить внимание, состоит в том, что счастливым считается место, где ложитсярогатый скот: таким образом, подчеркивается идея статики, покоя, устойчивости, имеющая важное значение для общей семантики жилища. И, наконец, счастливым считается «обжитое место», т. е. место, которое уже прошло проверку, которое было выбрано в соответствии с нужными правилами и не потеряло характера освоенного, пригодного для жизни человека пространства (что может случиться, если дом, стоявший на этом месте, был разрушен бурей, сгорел, а жильцы умерли).