Марк Копшицер - Валентин Серов

Вопреки укоренившемуся сейчас мнению, «власть имущие» были настроены к новым течениям в живописи враждебно. «Из будущей „Хроники“ „Мира искусства“, — писал Серову Философов, — ты узнаешь, что с большой берлинской выставкой идет скандал. Вильгельм лично впутался в ее дела, начал искоренять декадентство, и вообще буря там идет ужасная!» У нас еще будет случай узнать отношение к новому искусству официальной российской черносотенной прессы и самого царя.

Этот случай отмечен даже в знаменитом «Дневнике» Суворина. Об этом случае с явным удовольствием пишет в письме к брату А. П. Чехов.

Сообщение об этом интервью и письме Серова сделано доктором искусствоведения И. С. Зильберштейном на конференции, посвященной 100-летию со дня рождения В. А. Серова, проходившей в Третьяковской галерее 2–3 марта 1965 года. Интервью и письмо были помещены в газете «Русское слово» от 6 и 9 января 1903 года.

Вскоре, однако, Левитан, Нестеров и Васнецов опять пришли к передвижникам, но близки им все же никогда уже больше не были.

Я. Д. Минченков , Воспоминания о передвижниках… Л., «Художник РСФСР», 1959.

Письмо от 28 сентября 1887 г.

В последние годы Мамонтов жил в Москве, в Бутырках. Из всех своих прошлых предприятий содержал только гончарную мастерскую, устроенную когда-то Врубелем, увлекавшимся майоликой. Серов тоже одно время увлекался майоликой. В Абрамцеве сохранилась одна из его работ. «Черт, вылезающий из корчаги». О другой его работе вспоминает сын А. В. Прахова: «При мне он [Врубель] и В. А. Серов вылепили превосходную „Офелию“ — только голову утопленницы, получившуюся особенно живописно у Серова благодаря случайности удачного расплыва цветной поливы, обожженной в горновом огне».

Серов — Остроухову (1899): «…я был у гр. Толстого, и он решительно ничего не имеет против того, чтобы некоторые картины, назначенные в Париж, были бы выставлены на дягилевской выставке.

Сергей Павлович берется отправить их сейчас же с выставкой на свой счет большой скоростью.

Считаю, что эти две вещи 1) Левитан 2) панно Васнецова и 3) портрет Боткиной необходимы на этой выставке.

Необходимо, чтобы сия выставка от журнала была бы и на этот раз на уровне прежних выставок Дягилева, и необходимо ее поддержать.

Прошу тебя об этом очень.

Опоздания не произойдет. Для каталога сих картин не нужно. Надеюсь, что Боткины ничего не будут иметь против выставления у Дягилева моего портрета. Говоришь, что Петр Дмитриевич сердится на Дягилева (как и ты) на задержание его картины Моро, но ведь для большей безопасности он решил привезти ее лично, что и было исполнено. Совершенные пустяки, по-моему.

Итак, дорогой Илья Семенович, будь добр и сделай это для меня и для Дягилева, еще раз убедительно тебя прошу».

Серов — Бенуа (1902): «В Москве для выставки „Мира искусства“ помещение отыскано недурное, а кроме того, единственное, четыре зала — податель сего письма расскажет подробнее, стоимость 2000 руб., причем цена одна. С 15 ноября по 1 февраля, а может, и дольше. Ответ нужен моментальный и категорический.

Очень жаль, Сергея Павловича нет, приходится нам вдвоем решать.

Посылай мне телеграмму — да и или нет.

Переговори в Питере, с кем найдешь нужным.

Философову я пишу тоже».

Серов — Бенуа (1903): «Чувствую, что помещения нет и нет — а? — ну вот, я так и знал.

Эх-ма, что же нам делать — будет ли выставка или не будет?»

Таких писем Серова (и к Серову) можно привести еще много.

Дервиз рассказывает, что, узнав как-то, что один из заказчиков посчитал назначенную цену недоступной для него и, постеснявшись сказать об этом Серову, заболел, Серов немедленно направил ему письмо с извещением, что он снижает цену.

«Выразительные печальные глаза заинтересовали одного известного европейского невропатолога, и он точно определил тяжелое душевное настроение „дамы, позировавшей художнику“» ( И. Грабарь ).

С. С. Мамонтова, Н. Я. Симонович-Ефимовой, И. Э. Грабаря, Н. П. Ульянова.

Игорь Грабарь , Валентин Александрович Серов. Жизнь и творчество, М., 1914, стр. 212.

А. Гладков , Мейерхольд говорит. — «Новый мир», 1961, № 8, стр. 219.

Ненавидя пошлость и банальность во всем, Серов почему-то с особенной острой ненавистью относился к словам «святое искусство» — очень уж часто приходится слышать их от людей, только и знающих об искусстве, что оно «святое». Это словосочетание для Серова — олицетворение пошлости, и он употребляет его нередко, но только в таком значении. Друзья знают эту его слабость и даже подшучивают: «О чем писать, не знаю. Больно о многом следовало бы. И об „Мире искусства“ и об „Искусстве“ (разумеется, не о святом!)…» (из письма Бенуа к Серову).