Екатерина Алленова - Валентин Серов

Белый город, Москва, 2000

ISBN 5-7793-0226-Х

Отпечатано в Италии Тираж 5000

© Белый город, 2000

Автор текста Екатерина Алленова Руководители проекта:

А. Астахов, К. Чеченев

Ответственный редактор Н. Надольская

Редактор Н. Борисовская

Верстка С. Новгородова

Корректоры: Ж. Борисова, А. Новгородова

В издании использованы материалы, предоставленные М. Мезенцевым

На титульном листе: Зимой. 1898. Фрагмент

При сопоставлении первых шедевров Серова - Девочки с персиками или Девушки, освещенной солнцем - с поздними, последними работами (портретом Иды Рубинштейн или Похищением Европы) может показаться, что произведения, которые разделяет менее четверти века, написаны разными художниками, или, точнее, художниками, принадлежащими к различным эпохам. Но, в сущности, так оно и было. Если собственная биография Серова небогата событиями, то само время было ими столь богато, что многие даты жизни художника ознаменованы «поворотами» или «переломами» в художественном мире и в собственном серовском творчестве.

В 1887 году, когда была написана Девочка с персиками, умер Крамской, крупнейший портретист, чье творчество долгие годы было знаменем передвижнического реализма. В расцвете сил и славы тогда были Суриков, Репин, Поленов. На передвижной выставке 1887 года экспонировались Боярыня Морозова Сурикова и Христос и грешница Поленова, а Репин годом позже завершил Не ждали. Это было время высшего расцвета передвижничества, но одновременно и начало того перелома, который Игорь Грабарь назвал «поворотом от идейного реализма к реализму художественному». О том, что такое «идейный реализм», с тонким юмором писал Константин Коровин, ближайший друг Серова, вспоминая годы ученичества в Московском училище живописи: «Ученики спорили, жанристы говорили: “важно, что писать”, а мы отвечали - “нет, важно, как написать”. Но большинство было на стороне “что написать”: нужны картины “с оттенком гражданской скорби”... Ученики Училища живописи были юноши без радости. Сюжеты, идеи, поучения отягощали их головы. Прекрасную жизнь в юности не видели. Им хотелось все исправлять, направлять, влиять... Я помню, что один товарищ по Школе, художник Яковлев, был очень задумчив, печален, вроде как болен меланхолией... Мы допытывались, что с ним случилось. “Сюжеты все вышли”, - отвечал он нам со вздохом отчаяния».

Серов с самого начала оказался на стороне «как написать». «Правда ли, что вы не признаете картин с содержанием?» - спросил его как-то критик Стасов, знаменитый апологет передвижничества. «Не признаю, - ответил Серов, - я признаю картины, художественно написанные».

На фоне картин «с оттенком гражданской скорби» Девочка с персиками Серова оказалась удивительным открытием - открытием возможности радоваться безотносительно прекрасному - свету, весне, юности - тому, что восхитительно «само по себе», вне каких-либо соображений морали или «гражданственности».

Автопортрет. 1885

Рисунок Государственная Третьяковская галерея, Москва

Десятилетием ранее Крамской писал Репину о том, что русским художникам «непременно нужно двинуться к свету, краскам и воздуху», то есть обрести свободу от нормативных передвижнических требований к «сюжету». Но получил от коллеги суровый ответ: «Нет. И здесь наша задача - содержание». Когда же в 1889 году Третьяков приобрел для своей галереи Девушку, освещенную солнцем Серова, вспоминали, как Илларион Прянишников, некогда типичный «шестидесятник» и член-учредитель Товарищества передвижников, ходил по выставке, где экспонировалась серовская картина, и во всеуслышанье ругался: «Это не живопись, это какой-то сифилис!». В этой грубости явственно обнаружилась пропасть, разделявшая молодого Серова и его коллег из передвижнического цеха, многие из которых, в том числе Прянишников, тогда считались корифеями русской живописи (Прянишников, кстати, был преподавателем Московского училища живописи в те годы, о которых вспоминал Коровин). «Они были художники, - писал Коровин, - и думали, что и мы будем точно такими же их продолжателями и продолжим все то, что делали они. Они радовались и восхищались, что мы вот написали похоже на них. Но они не думали, не знали, не поняли, что у нас- то своя любовь, свой глаз, и сердце искало правды в самом себе, своей красоты, своей радости».