Владимир Колесов - «Жизнь происходит от слова…»

Полезно обсудить и другие – исторические – примеры.

Отношение к знанию, к знаку, к норме (образцу) исторически изменялось. Выбор научного метода как ведущей силы познания на каждом этапе определялся идеологией познания, свойственной данному времени. Хорошо известно, что в XVIII веке метод определялся в терминах деятельности , был ориентирован прежде всего на прикладные науки, что и привело к созданию систематики как принципа научного анализа. Исторический принцип научного познания в XIX веке разрушил статичность научных представлений предшествующего периода, введя понятие развитие системных отношений, что и в практическом отношении оказалось гораздо продуктивнее статичности прикладных схем. Принцип отражения, сформулированный XX веком, позволил синтезировать систематику XVIII века и диалектику XIX века, породив множественность научных принципов познания и главный из них – принцип системы (вскрытая систематика) и принцип функции (вскрытая прагматика). Обнаружилось, что между научной теорией и прикладным знанием противоположности нет, что они функционально связаны и подпитывают друг друга, что качественный рост прикладного знания определяется уровнем развития научной теории.

Второе следствие не менее важно.

Оказалось, что нет не только противоположности между теорией и прикладным знанием, нет также и развития опорных понятий науки; например, в понимании системы, знака, функции и т. д. На всех этапах развития теории действует, в сущности, один и тот же научный принцип, хотя практические следствия из его вариантов, сформулированных средневековой или современной наукой, могут быть разными. Безразлично, например, как именовать диалектическую триаду вещество – энергия – информация ; хотя бы и в терминах философии двухтысячелетней давности Бог Отец – Бог Сын – Бог Дух святый, или эпохи Средневековья тело – душа – дух, или даже науки недавнего времени ( вещество – сила – дух у Д. И. Менделеева). Теоретический принцип остается неизменным при постоянном обновлении практически чем-то важных его проявлений, данных в виде терминов, определений, подлежащих дальнейшему изучению признаков – в нравственной, естественнонаучной или сугубо математизированной их форме и т. п. То, что сегодня представляется как «сущностно важное» – терминологизация, – на самом деле представляет собой прикладное знание , релевантное только для данного момента технологического применения научной теории. На основе подобных «практически» необходимых вариантов и создается в конце концов диалектически целостный инвариант – а это уже теория. Ср. характерное для нашего времени устремление к познанию «вещества» или даже «информации», быть может, в ущерб постижению «энергии» – столь же важного признака материи , как и два других, а также стремление математизировать (схематизировать) всяческие исследования содержательных форм языка, что, конечно, освобождает исследователя от духовных и этических ограничителей в изучении человеческой личности, общества, и пр.

Соотношение теоретического и практического, прикладного в научной традиции всегда было спорным вопросом. Оно не понималось однозначно, особенно в филологии.

Историческая фонетика русского языка, в окончательном виде представленная А. А. Шахматовым в 1915 году, послужила исходным материалом для теоретических обобщений, данных в трудах Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона по диахронической фонологии. Без основательной филологической разработки предмета, исполненной Шахматовым, невозможно было бы «снять» с младограмматической модели языка новую универсальную теорию системы фонем, изменяющейся во времени. Основательные филологические штудии Л. Л. Васильева подвели к возможности «снять» с практически описанной системы акцентных соответствий теорию исторической акцентологии, и не только славянской (Хр. Станг и др.). Без «Материалов…» И. И. Срезневского в наши дни не возникло бы нескольких плодотворных направлений в области исторической лексикологии и лексикографии. С выработанной в практической работе модели языка или его единиц «снималась» законченная теория языка и системы. Историческая морфология русского языка, практически подготовленная трудами С. П. Обнорского и А. А. Шахматова, теперь подводит к теоретическим обобщениям самого широкого плана. Все теории современной науки в качестве материального (практического) своего обоснования имеют такого рода работы предшественников, которые мы с полным правом именуем классическими. Это – пример того, как прикладное знание формирует научные теории, которые, следовательно, становятся теориями только потому, что обеспечены материалами прикладного знания и имеют практический выход в структуру человеческого знания вообще.