Барт Эрман - Триумф христианства [Как запрещенная религия перевернула мир] [litres]

Христианам приходилось защищаться не только от судебных обвинений в непочтении к богам, но и от широко распространявшихся слухов об аморальности и распутстве – очень напоминавших те подозрения, что возбуждали во II веке до н. э. почитатели Вакха, а также последователи других тайных культов в империи. Эти обвинения особенно возмущали апологетов: они писали, что их противники-язычники валят с больной головы на здоровую, приписывая христианам все то, что творят их собственные боги, – ведь это языческие божества, а вовсе не христиане, спят со всеми подряд, насилуют и предаются кровосмешению. У христиан, напротив, этические стандарты чрезвычайно высоки – и этим они заслуженно гордятся. От распутства, писали апологеты, они настолько далеки, что считают грехом не только прелюбодеяние, но и любую внебрачную связь; более того, не только незаконные связи, но и сама похоть у них под запретом. Для античности это в самом деле была уникально высокая моральная планка.

Некоторые христиане настаивали на том, чтобы сурово ограничить даже секс в браке. Как пишет Афинагор: «Крестьянин сеет в почву зерно и затем ждет всходов, а не тревожит землю, засевая ее снова и снова. Так и нам надлежит удовлетворять свои страсти лишь в тех пределах, в каких это необходимо для зачатия детей» («Прошение», 33). Впрочем, некоторые христиане заходили даже дальше: сознательно до конца жизни оставались девственниками. И даже женатые, писали апологеты, рассматривали второй брак после смерти супруга как прелюбодеяние. Из всего этого апологеты заключали: похоже, в вопросах секса и брака христиане – самые строгие праведники на всем белом свете.

Порой христиане защищались и от обвинений в убийстве младенцев и каннибализме, однако по большей части апологеты просто отмахивались от них, как от очевидной нелепости. Снова и снова они указывали: христианские моральные стандарты даже намного строже общепринятых в языческом мире. Язычники наслаждаются кровавыми представлениями, в ходе которых гладиаторы убивают друг друга на арене, а безоружных преступников бросают к кровожадным диким зверям. Христиане же считают недопустимым отнимать у кого бы то ни было жизнь – драгоценный дар Божий.

Что же касается младенцев, апологеты настаивали на том, что христиане, напротив, с невиданным прежде пылом защищают новорожденных. Только для христиан совершенно неприемлемо и убиение нежеланных детей во чреве и выбрасывание там, где их подбирают торговцы живым товаром. Более того, если христиане верят в грядущее воскресение мертвых, как может им прийти в голову пожирать других людей, превращая свое тело в гробницу для их тел?

Христианские апологеты не только защищались от обвинений язычников, но и переходили в наступление, предлагая доказательства превосходства своей веры. Христианство лучше других религий не только потому, что все другие нелепы и смешны, хотя для апологетов, несомненно, так и было. Оно действительно обладает высочайшими достоинствами.

Для большинства ранних христиан превосходство их религии было очевидно, – иначе они не обратились бы. Как мы уже видели, чаще всего людей убеждали христианские рассказы о чудесах. При поддержке своего бога христиане способны были совершать чудесные исцеления и впечатляющие изгнания демонов. Христианский бог сильнее всего, что может предложить язычество, – это был убедительный апологетический аргумент.

Некоторые апологеты – особенно Иустин – выдвигали еще одно доказательство: жизнь Иисуса и история христианского движения были абсолютно точно предсказаны еврейскими пророками столетия назад.

Иустин написал две апологии, дошедшие до нас, и еще одну книгу, под названием «Диалог с Трифоном». Апологии обращены к читателям-язычникам и имеют целью доказать превосходство христианской веры. «Диалог» же стремится показать превосходство христианства над иудаизмом, хотя и его аргументация, возможно, более убедительна для язычников. В этом диалоге, по словам Иустина, он воспроизводит свой реальный диспут с ученым иудейским учителем Трифоном, с которым они спорили о значении множества текстов Писания. В каждом спорном случае Иустин считает, что в текстах содержатся предсказания или пророчества об Иисусе и христианской религии. Трифон спорит с его аргументами. Поскольку о диспуте рассказывает Иустин, можно не спрашивать, кто в конце концов выходит победителем.