Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Объяснение не дало никаких результатов: я не изменил своего мнения о деятельности Сергеенко и обедать к нему не пошел, как мне ни горько было, что старая «дружба» заканчивается откровенным разрывом.

По приезде в Москву я рассказал друзьям о спекуляциях Сергеенко и о впечатлении, производимом им в Крыму. Решение было, что обличать Сергеенко мы не можем, но откреститься от него, как от деятеля, должны.

В результате составлено было и разослано в московские и крымские газеты «письмо в редакцию» приблизительно такого содержания:

«Представители нижепоименованных организаций и учреждений заявляют, что к деятельности литератора П. А. Сергеенко, связываемой им с именем Л. Н. Толстого, организации эти не имеют никакого отношения».

Далее следовали подписи представителей Толстовского общества, музея Л. Н. Толстого, Общества истинной свободы в память Л. Н. Толстого и Кооперативного товарищества по изучению и распространению творений Л. Н. Толстого (кроме моей, тут были подписи С. Л. Толстого, Н. Н. Апостолова и др.).

Письмо было напечатано, хоть не везде.

После того я уже ничего не слыхал о деятельности П. А. Сергеенко в Крыму.

Идея объединения свободно-религиозных и духовных течений. – Призыв к веротерпимости. – Вольное содружество духовных течений. – Собрания для взаимного ознакомления с различными мировоззрениями. – Прения уничтожаются. – В. Г. Чертков: «дайте хоть пять минут для возражений!» – Доклады антропософов, персов-бэхаистов и др. – Глубокое впечатление от дружеских, полных взаимного уважения и внимания встреч с инакомыслящими. – Афганский посол в музее Л. Н. Толстого. – Выступление на диспуте «живоцерковников». – Почему аплодировал мне старозаветный «батюшка»?

В конце 1922 года я выдвинул среди друзей новую идею: объединения разных духовных и религиозных течений, сходных по общей, преследуемой ими цели – достижения всеобщего братства и равенства, хотя бы, при этом, и различающихся в подробностях своих учений.

«Порознь мы все слабы и не можем добиться серьезного влияния в обществе. Объединившись, мы сможем оказывать такое влияние на развитие и личных, и общественных отношений», – доказывал я.

Сближение и объединение должно происходить не только на московской, русской, но и на международной почве, во всемирном масштабе. Какие группы и организации могли бы осуществить такое единение (чтобы не говорить об окончательном объединении)? Те, что, задумываясь об общественном прогрессе, во главу угла ставят духовное возрождение общества, а не только внешнюю перемену формы общественной и государственной жизни. Я проектировал поэтому называть новую организацию «Всемирный союз духовного возрождения». Предполагаемый устав союза я сочинял, сидя на земляном холмике в парке при хамовническом доме Л. Н. Толстого в Москве. Мне мерещилось уже что-то вроде новой всемирной религии, объединяющей всех стремящихся к обновлению общественных отношений и понимающих, что оно невозможно без духовного возрождения всех и каждого. Только к толстовскому принципу «нравственного самосовершенствования» должны были быть прибавлены и объединенные общие усилия в служении людям в каком-либо практическом деле, – у нас в России в данное время – в помощи голодающим, например. «Непременно, – думал и говорил я, – к целям духовным должны быть добавлены и внешние, практические усилия по достижению лучшей общей жизни. Вера без дел мертва».

Во взаимных отношениях разных религиозных и духовных течений должна обязательно пестоваться духовная терпимость. Каждый из нас по собственному опыту знает, с какими трудностями и духовными страданиями складывается подчас то или иное миросозерцание. Поэтому, защищая и оберегая свое миросозерцание, надо уважать внутреннюю свободу другого человека и его, выработанное им при других, особых условиях, воззрение на жизнь. При таком взаимном внимании и взаимной терпимости гораздо больше шансов на какое-то духовное взаимодействие и сближение, чем при полном отчуждении и вражде. Сближение же такое является прямым долгом религиозных людей. Естественны споры и вражда в политике, когда люди делят что-то материальное, но для чего они в духовной и религиозной области? Не ослабляют ли они нас напрасно? Не обличают ли каждого из нас в лицемерии и… нерелигиозности?

Вероятно, все эти мысли и стремления к созданию новой организации, объединяющей религиозные течения, явились следствием инстинктивно сознававшегося мною сиротства религиозных людей в разбеге революции. Сближаясь и опираясь друг на друга, мы должны будем чувствовать себя увереннее. И сможем побороть старое зло, старый парадокс: люди, верящие в единого Бога и в сыновность Богу человека, живут как кошка с собакой и в старые времена даже казнили и жгли друг друга за разногласия в вере. Вместо света, которого можно было ждать от них, распространяли мрак вокруг себя.