Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Кончая обзор деятельности «толстовских» организаций в провинции, скажу, что мне дорого было отметить эти проявившиеся в переходное, революционное время признаки пробуждения духовных интересов и в особенности интереса к Толстому в народе. Все это было, до известной степени, отражением работы Московского ОИС в память Л. Н. Толстого – общества, столь мне близкого. Помню, как В. Г. Чертков смеялся надо мной, когда я стал жаловаться, что у меня не хватает времени для ведения дел все разраставшегося общества и на переписку с провинцией:

– Ты – как волшебник, который вызвал духа, а потом не знал, как его утихомирить и заставить скрыться. Сам предсказывал, что общества истинной свободы распространятся по всей России, а когда их действительно столько народилось, ты готов убежать, чтобы не иметь дела с ними!..

Появление множества «толстовских» кружков и групп в провинции доказало, что идеи Толстого могут получить широкое распространение, особенно среди крестьянства, если только будут устранены внешние препятствия к их распространению. Надо сказать, что и Чертков тоже всегда это утверждал.

Интерес деревни к Толстому подтвердил давно уже данный В. И. Лениным, но в те годы не всем известный, анализ Толстого, как выразителя чаяний и надежд патриархального крестьянства. Да, к Толстому как к мыслителю, – в общем, если на считать исключений, – оставались более или менее равнодушными широкие круги интеллигенции и рабочих, но зато усердно тянулись и глубоко привязывались душою крестьяне-земледельцы.

Впрочем, деятельность большинства провинциальных, как городских, так и деревенских ОИС проходила преимущественно ни в чем другом, как в культурно-просветительной работе, – разумеется, под знаком свободно-религиозного мировоззрения. Конечно, у «толстовцев», при высоком духовном уровне и большом душевном подъеме, не хватало по большей части знаний вообще и в особенности политических знаний, политического развития. Может быть, это давало всему движению трогательный, наивный, поистине патриархальный характер, но в то же время ограничивало пределы его распространения.

Можно даже сказать, что русское «толстовство» в 1917–1921 годах напоминало по характеру своего внешнего проявления и организованной деятельности первые времена христианства, как их описывает, скажем, Ренан: Общества истинной свободы в провинции, как и первые местные «церкви» в древнем мире, были по большей части ничем иным, как маленькими кружками верующих. Но семя, брошенное Христом и апостолами, разрослось потом в великую, вековую, всемирную жатву, тогда как успехи тульской религии (если можно так выразиться) ограничились лишь коротким, тесно очерченным историческим отрезком. Влияние Толстого несомненно продолжает существовать, но полного и общего выражения оно не получило. Рядом с «толстовством» росла другая сила – марксизм-ленинизм, и силе этой суждена была, на развалинах всех других идеологий, решительная победа в пределах нашего отечества, как и в целом ряде других стран.

Различные планы реставрации и использования дома Л. Н. Толстого в Хамовниках. – Угроза целости дома или захвата его посторонней организацией. – Постройка бетонного забора вокруг всего владения. – Содействие В. Д. Бонч-Бруевича. – Декрет Совнаркома от 6 апреля 1921 года о национализации дома. – Переименование Долгохамовнического переулка в ул. Л. Толстого. – Возвращение мебели со складов Кокоревского подворья, из бывшей квартиры М. Л. Толстого и из Ясной Поляны. – Встреча с художником И. С. Остроуховым. – Торжество открытия дома Л. Толстого как меморативного музея. – Рассказы А. И. Южина-Сумбатова и Т Л. Сухотиной-Толстой о пляске писателя Д. В. Григоровича в гостях у Л. Н. Толстого. – Переселение мое с семьей во флигель хамовнического дома.

Когда закончена была работа по перевозке и восстановлению Толстовского музея в новом, постоянном помещении, естественно встал передо мною вопрос о реставрации хамовнического дома Л. Н. Толстого и об открытии его для публики, как ценного культурно-исторического памятника. Делу переустройства Музея Л. Н. Толстого я посвятил 1920 год, – восстановлением дома Льва Николаевича в Хамовниках занялся в 1921 году.

О необходимости реставрации дома великого писателя в Долгохамовническом переулке говорилось давно, еще со времен Толстовской выставки 1911 года, и в связи с этим о судьбе и назначении дома строились разные планы и предположения, но сделано, однако, ничего не было.