Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

…Погромщики должны сознавать весь позор и всю тяжесть того нечеловеческого преступления, которое ложится на их плечи. Каждый несчастный заблудший русский, или украинский, или польский человек должен помнить, что в ту минуту, когда он опускает свою кровавую, бессмысленную руку на голову своей жертвы-еврея, – он тем самым не только становится во сто крат хуже и гаже самого дурного и гадкого в его глазах еврея, но этим поступком своим покрывает несмываемым позором и весь свой русский, украинский или польский народ».

И воззвание призывало русских, поляков, украинцев и людей других народностей, живущих бок о бок с евреями, опомниться, вспомнить стыд и совесть, вспомнить об обязательном для них, как христиан, Божеском законе любви ко всем людям как к братьям, и отказаться от веры в насилие и от слепой, бессмысленной ненависти к еврейскому народу.

Воззвание тотчас же было отослано подписавшими в редакции газет «Известия ВЦИК» и «Правда» для опубликования, но до начала 1920 года не появилось в них, ввиду чего напечатано было в апрельском номере журнала «Истинная свобода» за 1920 год.

М. О. Хорош, отправившийся летом 1919 года на юг, сдал это воззвание для издания отдельным листком в одну киевскую типографию, предполагая распространить листок в количестве 40 000 экземпляров, но, к сожалению, не успел получить своего заказа из типографии, так как Киев занят был войсками Деникина, а при деникинском режиме надеяться на беспрепятственное распространение воззвания было невозможно.

Хорош проживал в Фастове, в среде сектантов-«малеванцев», когда в этом городке в октябре 1919 года разразился ужасный еврейский погром, устроенный казаками. (Фастов в эпоху Гражданской войны несколько раз переходил из рук в руки.) При этом погроме погибли тысячи евреев, мужчин, женщин и детей. Вернувшись позже в Москву, Хорош, между прочим, рассказывал о деятельности по спасению евреев от рук погромщиков хорошо мне известного старика сектанта-«малеванца» Семена Ивановича Вздульского, который гостил одно время в Телятинках и дочь которого, милую, развитую девушку, прочили, между прочим, за Диму Черткова (предпочевшего ей, однако, другую, местную девушку). Вздульский в дни погрома укрыл до 300 человек евреев в старинных польских погребах, расположенных на его усадьбе. Это было смертельно опасно: казаки угрожали русскому населению расстрелами за укрывательство евреев, и угроза эта осуществлена была над соседом Вздульского. По ночам Вздульский, этот в высшей степени почтенный человек и истинный христианин, варил с своими домочадцами и носил трепетавшим за свою жизнь несчастным узникам пищу.

В апреле 1920 года началось наступление поляков по всему украинскому фронту и Киеву – тому самому Киеву, где власть за предшествовавшие три года, как говорили, сменилась чуть ли не 14 раз, – грозила опасность захвата поляками, опасность перехода к новым хозяевам, то есть к правительству, 15-му по счету.

«Опять война! – писал я в передовой статье в № 2 журнала «Истинная свобода» за 1920 год. – Мирное течение жизни снова нарушается… Останавливается столь нужный, – теперь – более, чем когда-либо, – мирный, производительный труд, и лучшие силы бросаются снова на войну. Злоба, убийства, страдания, стоны снова наполняют жизнь десятков и сотен тысяч людей. Красная Мать и Белая Мать [101]снова бродят по полям битв, наклоняются над трупами и ищут среди них своих юных сыновей. Цвет человечества – его молодежь – гибнет и гибнет без конца. Молох торжествует.

Боже, надолго ли?! Когда же конец?! Когда же руководители человеческих масс научатся понимать, что никакие выгоды экономические, достигаемые войной, не стоят тех жертв жизнями человеческими, какие тратятся для достижения этих выгод?.. Когда забудем мы про эти деления на поляков, русских, евреев, украинцев, большевиков и меньшевиков, белогвардейцев и анархистов, – и когда всей душою, всем сердцем поймем свое общее призвание человека, сознавая которое нельзя творить тех ужасов и преступлений по отношению друг к другу, на какие мы решаемся теперь?.. Когда, когда?…»

И опять – призывы одуматься, опомниться, вспомнить о высшем законе – законе любви, остаться верными призванию человека , служить не насилию, а добру и правде. Но кого могли убедить эти призывы?!

Когда летом 1920 года стало известно, что английские рабочие не раз постановляли мешать провозу оружия для врагов Советской России, что исполнительный комитет английских железнодорожников, рудокопов и транспортных рабочих требует экстренного съезда для обсуждения вопроса о прекращении производства и вывоза оружия, что итальянские рабочие фактически не дают вывозить оружия в таких размерах, как желало бы итальянское правительство, что подобные случаи наблюдаются также в Норвегии, Франции и Америке, и газета «Правда» (№ 122 за 1920 г.) писала по этому поводу в статье под названием «Новые формы пролетарской борьбы» о нарождении «сознательной международной пролетарской солидарности», – я на страницах журнала «Истинная свобода» (№ 5 за 1920 г.) присоединялся к высказываниям газеты и требовал, чтобы рабочие всех решительно стран поступали таким же образом.