Елена Полякова - Николай Рерих

Все истинное сливается в гармонию, объединяющую землю и космос, прошедшее, сущее и будущее. Сияют склоны гор, облака, реки — полотна словно светятся изнутри. Как в картинах, писанных на Мойке, художник использовал мотивы древнерусской живописи, приемы ярославских и новгородских иконописцев, так в картинах, писанных в Кулу, художник использует мотивы и приемы восточной живописи — индийской, японской, китайской.

Он изучает фрески и индийские миниатюры — разные их школы, сплетения с персидской миниатюрой. Цейлонские художники обрисовывали контур, затем заполняли его плоскость локальной краской. Сочетания красок традиционны, проверены веками. В символике тибетской, монгольской живописи художник видит те же знаки истинной народности, которые сопровождали иконопись Новгорода и Ярославля. Изучает тибетские изображения Шамбалы и Падма Самбгавы: буддийский святой поражает дракона, низводит дождь, покоряет зверей, сидит в кругу бедной семьи, молясь о счастливом возвращении отсутствующего хозяина, — занят теми же делами, что Георгий и Никола-Угодник.

В монастырях и юртах можно видеть непонятные европейцу, но понятные каждому неграмотному пастуху картины.

Картина — «Рай Падма Самбгавы». Учитель сидит в храме на горе, в окружении праведников. Храм отделен голубой рекой, по белым платкам-хадакам, тем «платкам счастья», которые подают друг другу монголы у юрт, переходят эту реку путники. Путь к совершенству, духовное восхождение наглядно и понятно здесь, как житие святого Сергия подмосковному крестьянину.

Картина «Сансариин-хурде», оригинал которой, по преданию, создан самим Буддой, — Вселенная, в которую входят и небожители, и демоны, и ад, и жизнь человека от рождения до смерти, вернее — до перерождения.

Самую систему аллегорий заимствует в этой живописи академик Петербургской Академии художеств.

И свободно сочетает эти традиционные буддийские аллегории, эти методы построения композиции со своими постоянными темами, с воплощением той реальности, которая открылась ему во всех великих азиатских путях.

Рерих ведь вообще сторонник и адепт реализма. Для него реализм — это изображение действительности, но не копия ее: «Натурализм есть слепое подражание природе, тогда как реализм выражает сущность действительности». Для него «сюрреализм и большинство всяких „измов“ не имеют путей в будущее. Можно проследить, что человечество, когда наступали сроки обновления, возвращалось к так называемому реализму».

Сам он, изучая аллегорическое искусство Востока, обращаясь к его символике, в то же время всегда помнит свое родство с русской школой живописи, и образ Куинджи жив в памяти, словно в кулутинскую мастерскую может он войти каждую минуту, чтобы посмотреть работы ученика.

Рерих обращается и к сюжетам восточного, прежде всего — индийского искусства.

Как прежде писал Николая Угодника и Пантелеймона Целителя, так сейчас пишет святых и пророков Востока. Любимый мудрец Толстого — Лао-Тзе — едет на буйволе среди бамбуковых зарослей. Основоположник ламаизма в Тибете — Тзонг-Ка-Па (Цзонхава) — застыл в созерцании на каменном троне, среди гор; Конфуций движется в деревянной повозке, серебристый туман застилает даль, встают из тумана вершины гор — словно написанные старым китайским мастером на рисовой бумаге. Кришна — словно Лель — играет на флейте под окнами мастерской, на фоне цветущих весенних деревьев. Ригден-Джапо посылает в бой свое воинство. Бхагаван, Саракха — индийские, китайские, монгольские, тибетские святые.

И, конечно, Будда. Испытатель — нисходящий на дно морское, к рыбам и чудищам. Дающий — снизошедший к молящемуся по бесконечной лестнице. Созерцатель — застывший над ледяным подземным озером. Истинный Будда, что означает — «Умудренный», «Познавший Истину».

Художник пишет эти картины потому, что ему близка буддийская философия, индуистская и тибетская мифология, как близки скандинавские саги и былины киевского цикла.

Рерих повторяет изречения мудреца Нганасены:

«Великий царь, каждое дерево поднялось из земли, а спустя некоторое время оно выросло и стало плодоносить. Иначе не было бы развития. Условием всего является поток.

— Великий царь, в мире нет ни одной вещи, которая полностью исчезла бы. Всякая вещь происходит и получает развитие от некой другой вещи.

То, что находится впереди, — оставь, то, что находится позади, — оставь, то, что находится посреди, — оставь. Отправляйся по ту сторону становления. Когда душа полностью освободится, она избавится от рождения и старости. Если человек может избавиться от прошлых, настоящих и будущих страстей, то тем самым избавится и от страданий».