Народные сказки - Еврейские народные сказки. Том I. Сефардские сказки [Сокращённый перевод]

Мне наконец представилась возможность лично встретиться с Довом Ноем, когда я впервые оказалась в Иерусалиме на Международной книжной ярмарке в 1991 г. в качестве главного редактора Еврейского издательского общества (ЕИО) — тогда я только-только заняла эту должность. Мои друзья, любители сказок, рассказали мне о «понедельничных вечерах» у Дова Ноя — собраниях, проводимых каждую неделю в его квартире на четвертом этаже в доме без лифта. История «понедельничных вечеров» насчитывала уже несколько десятков лет. Там всегда рады гостям, убеждали меня друзья, если гости приходят с интересной историей, которой хотят поделиться. В тот вечер, когда я была у Дова, в его скромной гостиной собралась разношерстая компания: было несколько израильтян, но большую часть гостей составляли люди, прибывшие в Иерусалим по делам или находившиеся тут проездом. Мы сидели вокруг низенького кофейного столика на складных стульях и видавших виды креслах, щелкали фисташки, а Дов руководил происходящим, которое нельзя было назвать иначе, чем «фольклорная импровизация»: мы по очереди представлялись, коротко сообщая, откуда приехали, а затем рассказывали сказку, песню, случай из жизни или небольшую автобиографическую историю. Дов часто нас прерывал и объяснял происхождение фамилий, названий местечек или деревень, откуда были родом чьи-нибудь родители, определял, где оригинал народной песни, а где ее региональный вариант, комментировал народные сказки, рассказывая, например, о том, как сюжеты сказок мигрировали из общины в общину и в процессе изменялись. Беседа шла сразу на нескольких языках: иврите, идише, английском, русском, румынском. Дов одинаково хорошо говорил на них всех, параллельно переводя реплики других участников, чтобы мы могли понимать друг друга.

Я уже точно не помню, что рассказывала в компании в тот вечер, даже не помню, кто там тогда был, — к настоящему моменту я посетила около десяти таких собраний, и они перемешались у меня в голове, — но я четко помню, что тогда ощущала. Мне казалось, что я присутствую при чем-то очень древнем и аутентичном, нахожусь в машине времени еврейской культуры и памяти, внутри живой традиции. А волшебником, который оживлял все это, был Дов, с его энциклопедическим знанием еврейского фольклора и умением видеть аналогии. Но он был очень скромным волшебником! Являясь отцом-основателем еврейской фольклористики, учителем еврейских фольклористов по всему миру, Дов был совсем непретенциозным, остроумным, застенчивым и всегда искренне восхищался доморощенными дарами, которые мы ему приносили.

Все эти пятнадцать лет, каждый раз преодолевая четыре лестничных пролета, чтобы побыть на «понедельничном вечере» у Дова, торопясь добежать до следующей лестничной площадки, пока на предыдущей не погас свет, я ощущала одно и то же — детское нетерпение. Кого я увижу этим вечером? Откуда они будут родом? И какие тайны, о которых мы не подозревали, откроет нам Дов? За эти годы я повстречала у Дова израильтянку, которой было девяносто лет и которая открыла израильтянам глаза на то, что в мире существует папайя, еврейского профессора из Биробиджана, страстного исполнителя народных песен на ладино, рассказчиков из США, людей, переживших Холокост, русского драматурга, основателя Менсы (Всемирный клуб интеллектуалов) в Израиле. Некоторые из гостей Дова были обычными туристами, которых к Дову направили друзья или которых пригласил сам Дов на одной из многочисленных лекций, читаемых по всему миру.

Все это я рассказываю, подбираясь к главному — к тому, как в Еврейском издательском обществе возникла идея этой серии, поскольку сам проект возник только благодаря Дову. Впервые услышав об ИФА, я поняла, какое это сокровище — но одновременно осознала, что о нем не знает никто, кроме десятка людей, интересующихся фольклором, и собственно фольклористов. Даже потомки тех, чьи истории записаны и хранятся в ИФА, часто понятия не имеют о существовании ИФА и лишены части своего положенного по рождению культурного наследства. Для них теперь родной язык — иврит, они влились в современное израильское общество и ничего не знают о странах и общинах, откуда были родом их предки. А в университете Хайфы, в маленькой, заставленной всякой всячиной комнатушке, в бумажных папках лежат тысячи обездоленных сказок — непрочитанные, нерассказанные, никому неизвестные.

Теперь расскажу еще об одном герое этой саги — Дане Бен-Амосе. С самого начала было понятно, что Дов, которому к моменту запуска проекта было за семьдесят лет, один не справится. И он посоветовал в качестве соредактора издания Дана Бен-Амоса, который когда-то был его студентом, а к тому времени уже стал полноценным коллегой. Редакционный совет ЕИО согласился с кандидатурой, и закипела работа. В следующие десять лет Дан, Дов и я примерно раз в год встречались в кафе White Dog рядом с университетом Пенсильвании, чтобы обсудить, как продвигается проект. За вкусными обедами, длившимися часа по два, мы решали редакторские вопросы, обсуждали сложности перевода и спорили по поводу методологии, но еще больше мы рассказывали друг другу сказки — часто вкратце, приведя один только фрагмент, после которого мы кивали друг другу, как бы говоря: «Да, эту я знаю». Ни мне, ни Дану было не угнаться за Довом — казалось, он знал все когда-либо рассказанные еврейские сказки и даже больше.