Ханна Фрай - Hello World. Как быть человеком в эпоху машин

Музыка — это язык эмоций, и никакая программа не напишет ничего сколько-нибудь прекрасного, пока не разовьет у себя столь же богатый духовный мир, каким обладаем мы… Полагать, что запрограммированная “музыкальная шкатулка” может по нашей команде выдавать опусы, достойные Баха, — значит самым бессовестным, чудовищным образом недооценивать глубину человеческой души [394].

Однако, прослушав сочинения алгоритма Коупа — программы по имени ЭМИ [395]— Хофштадтер признал, что, пожалуй, не все так однозначно: “ЭМИ озадачила меня и повергла в сомнения, — сказал он через несколько дней после эксперимента в Орегонском университете. — Ясно, что ЭМИ не генерирует стиль сама, и это единственное, что меня здесь успокаивает. Манера алгоритма определяется подражанием другим композиторам. Впрочем, это слабое утешение. Я совершенно выбит из колеи, [возможно] музыка — это нечто не такое великое, как я всегда думал”.

Так что же это? Только ли человеку по плечу добиться эстетического совершенства? Или автором произведения искусства может стать алгоритм? И если зрители не смогли отличить музыку компьютера от музыки великого композитора, не значит ли это, что компьютер доказал свою способность к настоящему творчеству?

Попробуем разобраться с каждым из этих вопросов начиная с последнего. Для того чтобы составить обоснованное мнение, давайте сделаем паузу и попробуем разобраться в том, как работает этот алгоритм [396]. Дэвид Коуп любезно согласился немного просветить меня.

Чтобы написать программу, первым делом надо было перевести музыку Баха на понятный компьютеру язык: “Для каждой ноты надо ввести в базу данных по пять характеристик: момент начала звучания, длительность, высоту тона, громкость и музыкальный инструмент”. Коуп методично, вручную ввел все пять характеристик для каждой ноты из записей Баха. Одних только хоралов Баха насчитывалось 371 — множество созвучий, десятки тысяч нот, по пять цифровых значений для каждой. Коуп проделал фантастическую работу: “Я месяцами ничего делал, кроме как вбивал эти цифры. Но я самый настоящий маньяк”.

Затем, по системе Коупа, надо было посмотреть, что в произведениях Баха следует за каждым отдельно взятым звуком. Коуп записал последующие ноты для каждой из нот в хоралах Баха. Все это он собрал в некое подобие словаря — банк данных, в котором алгоритм мог выбрать любой аккорд и составить исчерпывающий список всех возможных последующих вариантов, выписанных вдохновенным пером Баха.

Можно сказать, ЭМИ действует примерно так же, как алгоритмы предиктивного ввода текста на смартфонах. Телефон составил себе словарик по когда-то введенным вами фразам и теперь подбирает для ваших новых сообщений те слова, которые вы с большой вероятностью написали бы сами вслед за текущим словом [397].

И наконец, надо было запустить машину. Коуп загружал в систему первый аккорд и просил алгоритм просмотреть словарь и найти в неупорядоченной подборке следующие ноты. Далее алгоритм повторял ту же процедуру — штудировал словарь и выбирал нужные ноты и созвучия. На выходе получалось абсолютно новое музыкальное произведение, которое звучало так, словно его написал сам Бах [398].

А может, это и есть сам Бах. По крайней мере, Коуп так считает. “Все аккорды придуманы Бахом. Представьте себе, что вы натерли на терке кусок пармезана, а потом снова слепили из стружки кусок. Получится все тот же пармезан”.

Вне зависимости от того, чья это величайшая заслуга, одно не вызывает сомнений. Музыка ЭМИ, как бы она ни была красива и мелодична, родилась в результате перетасовок ранее созданных произведений. Это не впервые созданное оригинальное произведение, а лишь подражание мотивам из произведений Баха.

Совсем недавно появились и другие алгоритмы, которые продвинулись чуть дальше простой рекомбинации и “написали” приятную для слуха музыку. Больше других преуспели на этом поприще генетические алгоритмы — разновидность алгоритмов машинного обучения, использующие принцип естественного отбора. Что ж, судя по павлинам, у эволюции есть свои творческие секреты.

Идея проста. Такие программы оперируют с нотами, как с музыкальной ДНК. За исходную берется первая цепочка со случайной последовательностью нот — первая популяция “песен”. Из поколения в поколение алгоритм отбирает и культивирует самые “красивые” музыкальные фрагменты, чтобы со временем композиции становились все лучше и лучше. Это так говорится “красивые” и “лучше”, но, конечно же, как мы уже поняли, никто не знает точного значения этих слов. С тем же успехом алгоритм может написать поэму и картину — но все равно он будет ориентироваться только на степень сходства с ранее созданными произведениями искусства.