Коллектив авторов - Конец моды. Одежда и костюм в эпоху глобализации

В связи с этой же коллекцией Армани отметил: «Когда вдохновляешься Японией, возникает риск создания одежды, похожей на костюмы, но я стараюсь дистанцироваться от фольклора и по-прежнему верен европейским моделям» 86 86 Geisha o Dea // La Repubblica (last modified 2011. July 6). ricerca.repubblica.it/repubblica/archivio/repubblica/2011/07/06/geisha-dea.html . . За этими словами скрывается устоявшееся представление, согласно которому Европа как средоточие моды (и современности) противостоит Японии (и Востоку), где преобладает традиционная одежда, типичная для культуры, понимаемой как «фольклор», не меняющейся веками и безразличной к веяниям современности. Эти стереотипы свидетельствуют о том же противоречии, на которое Аппадураи указывает в связи с понятием «культура» 87 87 Appadurai. Modernity at Large. Pp. 12–13. , относящимся к тому, что по умолчанию всегда считается неизменным, а на деле непрестанно меняется. Вспоминается завораживающий фильм Дэвида Кроненберга «М. Баттерфляй» (M. Butterfly, 1993), в котором французский дипломат, находясь в Китае, увлекается местной оперной певицей и пребывает в плену у своего стереотипного представления об образе «восточной женщины», не будучи в состоянии осознать, что его возлюбленная – в действительности мужчина 88 88 Chow R. Ethics after Idealism. Theory, Culture, Ethnicity, Reading. Bloomington; Indianapolis: Indiana University Press, 1998. Pp. 74–97. . Очевидно, что в основе этих представлений режиссера – образ Баттерфляй из оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй».

Теория моды – сложная, многообразная и междисциплинарная область знаний, открывающая широчайшие возможности человеческого тела, способного создавать не только неожиданные знаки и значения, но также ограничения и стереотипы, способствующие овеществлению тела посредством моды и ее образов. Идея перевода присутствует здесь и метафорически, и буквально – на уровне межкультурных отношений, в соответствии с предложенной Беньямином концепцией перевода как практики, в которой пределом для языка становится «чуждость языков» друг другу, но которая в то же время является единственной его возможностью достичь своей наивысшей формы и наибольшей чистоты. В этом смысле теория моды сегодня охватывает все разнообразие исследований моды, направленных, в частности, на материальные и профессиональные процессы ее производства и воспроизводства: планирование, разработку дизайна, коммуникацию и изготовление. Кроме того, теория моды включает в себя такие темы, как экология, этика, отношения между Востоком и Западом, между странами Юга и Севера, роль одежды в конструировании различных идентичностей, взаимоотношения тела и технологий, моды и медиа, новое в культурном и экономическом плане восприятие роскоши в наше время, пересечение границ между языками и культурами.

В 2015‐м и в первые месяцы 2016 года греческий остров Лесбос стал промежуточным пунктом на пути почти полумиллиона мигрантов и беженцев, по морю устремившихся главным образом из Сирии в Европу. Достигнув суши, многие из них выбрасывали использованные спасательные жилеты, в результате чего в одной из частей острова образовался настоящий черно-оранжевый холм. Для многих попытка пересечь Средиземное море кончилась гибелью, потому что немалая доля этих спасательных жилетов была изготовлена на нелегальных турецких фабриках из небезопасных и не подходящих для этого материалов. В январе 2016 года волонтеры одной из негосударственных международных организаций создали в этом месте творческую инсталляцию, выложив из 2500 спасательных жилетов гигантский знак мира. Сейчас на склоне холма на Лесбосе скопились тысячи спасательных жилетов, заключающих в себе ДНК своих бывших владельцев: это не куртки-пилот, не «аляски», не модные кожаные куртки, а одежда, напоминающая о плавании и надежде на свободу. Холм спасательных жилетов на Лесбосе, съемка которого с беспилотника проводилась по случаю визита на остров папы Франциска, символизирует современное состояние облеченного одеждой тела и культурные потоки, в которых тело выступает главным участником.

Современная мода в последнее время все чаще становится поводом для теоретических дискуссий о конце моды, о связи моды с культурой постмодернизма и постпостмодернизма 89 89 Morgado M. A. Fashion Phenomena and the Post-postmodern Condition: Enquiry and Speculation // Fashion, Style, & Popular Culture. 2014. 1, no. 3. Pp. 313–339; Featherstone M. Consumer Culture and Postmodernism. London: Sage Publications, 2007. . Все более интенсивные изменения в системе моды привели к разрушению традиционных представлений о стиле и красоте, отрицанию авторитетов, появлению новых образов, выходящих за жесткие рамки гендерных категорий, и размыванию границ между зримым и иллюзорным. Для современной культуры в особенности характерно то, что принято называть постмодернистской чувствительностью: ирония, игра, пастиш, преобладание визуального над вербальным. Это мир игровых имитаций, цитат и намеков, создающий атмосферу нестабильности, текучести и неопределенности. «Будем же свидетелями того, что невозможно себе представить, давайте активируем различия», – писал Жан-Франсуа Лиотар, один из ведущих теоретиков постмодернизма 90 90 Lyotard J.-F. The Postmodern Condition: A Report on Knowledge / Transl. G. Bennington, B. Massumi. Manchester: Manchester University Press, 1991. P. 81. . Если говорить о современной моде, в ней можно выделить ряд проблемных мест, в связи с которыми уместно говорить о неразрешимости. В этой главе мы посмотрим, как предложенное Жаком Деррида понятие неразрешимости актуализируется в мире моды и модной фотографии, выявляя его склонность к нарушению собственных границ, и подробно проанализируем некоторые области, в которых дискуссии и конфликты являются важным признаком новых акцентов в культуре.