Коллектив авторов - Конец моды. Одежда и костюм в эпоху глобализации

Нередко случается, что крупные традиционные музеи благодаря моде открывают двери для более широкой публики, привлекая новых посетителей или давая им возможность познакомиться с некоторыми особенностями малоизвестных культур. Так, в 2011 году в Национальном музее Китая на площади Тяньаньмэнь в Пекине состоялась выставка «125 лет итальянского великолепия», где были представлены украшения фирмы Bulgari и рассказана их история; до этого экспозиция демонстрировалась в Выставочном дворце в Риме в 2009 году и в парижском Большом дворце в 2010‐м. Уничижительные коннотации, приписываемые музеям и культуре в целом, траты на которые часто называют «бессмысленными», по всей видимости, очень распространены в эпоху радикального финансового капитализма. Вместо этого на уровне языка и здравого смысла следует признать за музеями и их функциями ценность культурного капитала. Они – органический элемент массового общества, о чем свидетельствуют длинные очереди, в которые терпеливо выстраиваются туристы рядом с наиболее знаменитыми музеями мира. На музеи оказывает влияние интернет: они активно используют новые технологии – от виртуальных музеев до разработки приложений для создания видео-арта. В той же мере музеи являются частью общества потребления, иллюстрацией чему служит продажа магнитов, книг, открыток и различных устройств в музейных книжных лавках. Но прежде всего музеи – актуальная часть нашего исторического, антропологического, эстетического и человеческого сознания.

Одежда рассказывает, заключает в себе страсти и воспоминания, создает географические карты с помощью тканей, цветов, фасонов и звуков, которые хранит в себе, словно манускрипт, изменчивый текст, в котором воспроизводится прошлое, предсказывается и формируется настоящее и будущее. Мода – система, организующая смысл и социальную функцию одежды в современную эпоху, и делает она это литературным в своей сущности образом. Не потому что она сама является темой литературы, а потому, что ее мотивы и зарождающиеся в ней противоречия устроены по тем же принципам, что и литература. Начнем с того, что в 1930‐е годы антрополог Петр Богатырев (один из членов Пражского лингвистического кружка) говорил об «эстетической функции» одежды, которая в общей иерархии выявленных им функций: практическая, магическая, ритуальная и эстетическая – наименее функциональна. В те же годы и в той же интеллектуальной среде Роман Якобсон говорил о фатической функции языка, смысл которой сводится к поддержанию коммуникации. В чем же еще состоит роль моды и даже вообще одежды, если не в том, чтобы «быть в моде», запечатлять мимолетное наслаждение, зависеть от общепринятых вкусовых предпочтений и в то же время диктовать их? Этот принцип циклически трансформирует вкус, иногда даже оказывает на него давление, но всегда действует в поле тех же фатики и отсутствия функциональности, на которых строится и литература.

Предметы одежды, аксессуары, объекты моды и сама система моды могут рассказывать разными способами. Существует множество повествований об одежде, но мода – особая разновидность их изложения: это осязаемое свидетельство того, что история не движется линейно по горизонтальной временной шкале, а скачет прыжками то вперед, то назад. Как уже было сказано, Вальтер Беньямин в очерках по философии истории сравнивал моду с прыжком тигра (Tigersprung) в прошлое. Беньямин пишет: «Мода обладает инстинктом актуальности, где бы она ни появлялась в зарослях прошлого. Она прыжок тигра в прошедшее» 79 79 Беньямин В. О понимании истории / Пер. Н. М. Берновской // Беньямин В. Озарения. М.: Мартис, 2000. С. 234. . Хотя всем нам приходится жить в современности, в нескончаемом настоящем, где мода играет ключевую роль, если рассматривать моду как «прыжок тигра», она предстает как история, как прошлое, глубоко вросшее в настоящее. Одежда говорит сама по себе, но часто она вступает во взаимодействие с другими визуальными знаковыми системами, особенно кинематографом. В кино одежда как система знаков становится одним из главных нарративных уровней, часто действуя так же, как диалог или закадровый голос. Например, Антонелла Джанноне в книге «Мода и кино» (Moda e Cinema) пишет о черно-белом фильме «Список Шиндлера» (Schindler’s List, 1993), где «одинаковая одежда, отмеченная звездой Давида, играет важную роль в создании образа безликой массы евреев, которых нацисты высылают и уничтожают, и где, чтобы привлечь внимание к одной девочке, режиссер на завершающих этапах создания фильма буквально раскрашивает ее красное пальто» 80 80 Giannone A. La costruzione del senso filmico nell’abbigliamento e nel costume // Moda e cinema / Еd. P. Calefato. Genova: Costa & Nolan, 1999. P. 32. . Это же пальто в одном из последующих эпизодов ярким пятном выделяется на повозке, куда сгружаются тела узников после их пребывания в газовой камере, и так мы косвенно узнаем о страшной гибели этой девочки.