Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Диагноз же, поставленный Годо, был типичным для его народа: « Ela mixturou as frutas » ‘Она смешала фрукты’. В отличие от индейцев, кабокло очень суеверны в том, что касается еды: по их верованиям, если смешать за едой определенные продукты, можно быстро и страшно умереть. Например, нельзя пить молоко и при этом есть кислые фрукты вроде манго.

Однажды мы были у Годофреду, когда его сын Жуарис выздоравливал после тропической малярии, от которой чуть не умер. Годо наблюдал, как его сын день за днем извивался на полу от боли и мучился тошнотой и жаром, но даже не думал обратиться за помощью врача.

— Что ж ты не отвел его к городскому врачу? — спросил я, немного шокированный этим. — Если хочешь, я его могу сам отвести. И сам заплачу.

— Послушай, сеньор Даниэл. Все умирают, когда их пора приходит. Поэтому один доктор умирает на руках у другого. Разве не так? Врачи не управляют смертью. — В его ответе был весь здравый смысл кабокло.

Пару лет спустя, когда Жуарису было почти семнадцать, я захотел дать ему возможность встать на ноги финансово. Когда я проезжал в тот год Аусилиадору по пути к индейцам, мы с Годо сели это обсудить.

— Годо, мы оба знаем, что Жуарис — юноша не промах. Я видел, что ему нравится возиться с плеерами и радиоприемниками. Я думаю, что с хорошей подготовкой, приборами и с небольшой финансовой поддержкой он сможет открыть свою радиомастерскую и зарабатывать неплохие деньги. У меня есть друг в Порту-Велью — американец Рикарду, радиотехник, и он согласился обучить Жуариса этому ремеслу, дать ему кров у себя дома, а потом снабдить его инструментами, как только он закончит учебу. Я готов это все оплатить. Что скажешь, Годо? Я бы хотел взять его с собой, когда уеду от вас.

Годо отложил решение на потом:

— Даниэл, дай мне это обдумать. Я тебе скажу, когда ты поедешь назад в Порту-Велью.

Через несколько недель, когда Годо приехал к индейцам пираха купить бразильские орехи, я зашел к нему в каюту попить кофе.

— Даниэл, я долго обдумывал твое предложение, — начал он. — Я не могу его принять. Понимаешь, мне нужно, чтобы сын работал со мной. Я слишком беден, чтобы нанимать работников. А если он уедет и научится всем этим штукам, он точно останется в городе и не вернется. Он останется в Порту-Велью или в Умайта и будет там зарабатывать, а отцу не поможет.

— Но послушай, Годо, — стал умолять я, вмешиваясь в его семейные дела, поскольку меня поразил его эгоизм, — ты же лишаешь его будущего только ради своих интересов. — Я начал заводиться. Тут я заметил, что Жуарис и его мать Сезария косо на нас поглядывают, не поднимая головы, со своих мест на корме.

— Может, я лишаю его будущего. А может, и нет. Только Бог знает, Даниэл. Но я знаю, что здесь и сейчас Жуарис мне нужен рядом.

В отчаянии я осушил остатки своего «кафезинью» (маленькой порции крепкого черного кофе), откланялся и пошел домой. Я знал, что Годо отнесся к этому как типичный кабокло: дети — это экономическое подспорье родителям. Люди просто так своим капиталом — то есть детьми — не разбрасываются. Они ваши, вы делаете с ними все, что хотите; а хотите вы, чтобы они вам помогали зарабатывать.

Через много лет Годо спросил, нельзя ли теперь принять мое предложение. Жуарису было в это время около двадцати пяти. «Нет, Годо. Рикарду уже уехал из Порту-Велью, и у меня больше нет других знакомых, кто мог бы его учить».

В конце концов, история Жуариса завершилась трагедией — обычное дело у кабокло. Когда я писал черновик этой главы, мне сообщили, что он разбился на мотоцикле, когда ехал по Трансамазонскому шоссе. Меня и самого несколько раз чуть не убило, когда я выезжал на это шоссе на мотоцикле. Я долго с грустью вспоминал Жуариса и то, как ужасно прервалась его жизнь, не дав ему раскрыться в полной мере.

Такой обзор культуры кабокло не дает полноценного представления об их богатой системе верований и уникальном образе жизни. Со временем, когда я все глубже погружался в мир Амазонии, они стали играть в моей жизни не меньшую роль, чем индейцы пираха.

Как и пираха, они и мои ближайшие друзья, и самые несносные люди, кого я знаю.

Однако я не могу окончить даже такой краткий рассказ о них, не упомянув их готовность постоять за себя. Кабокло следуют кодексу чести, похожему на правило Джона Бернарда Букса из фильма «Самый меткий», последней роли Джона Уэйна: «Я не потерплю, если меня унизят, оскорбят, поднимут на меня руку. Сам я так себя не веду и от других ожидаю не меньшего». Жители Амазонии помогут, если вы попросите о помощи. Отдадут последнюю кроху, если вам нужнее. Однако они обостренно чувствуют оскорбления или любые проявления чувства собственного превосходства.