Рудольф Арнхейм - В параболах солнечного света

Когда Кандинский еще не отказался от изображения физических предметов, то в его картинах можно было ясно увидеть их композицию. Я заметил, что недостаток порядка сразу же исчезает, как только в его картинах обнаруживались дома, дорога, всадник, вода. Все это позволило мне понять, что очертания привычных предметов активно создают композиционную структуру, например, создавать глубину или обозначать различие между предметами с помощью цвета. Все эти факторы создавали «живописный» стиль, характерный для импрессионистов: художник, пользуясь цветом и световыми эффектами, мог опускать какие-то части формы.

Абстракции Кандинского были прекрасны до тех пор, пока он не отказался от всякой связи с природой. Неужели он вернулся к декоративному стилю, с которого он начинал, чтобы утвердить свою связь с формализмом Баухауза?

В искусстве время и пространство несут на себе значение. Время выражает отношение мотивов и начал, показывая, из чего произведение возникло и чем оно стало. Пространство показывает структурные отношения внутри существующего порядка.

В своей книге «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд использует термин “das Jenseites”, традиционное немецкое слово для английского “the beyond”, то есть «после жизни». Он сознательно использовал смерть для главного предмета своей книги.

«Анакреон говорил, что человек умирает потому, что он не может связать начало с концом» (Аристотель. «О душе» 916аЗЗ).

На фронтальном портале собора в Фрайбурге фигуры, символизирующие свободные искусства стоят рядом с теми, что символизирует лживые добродетели. Это очень трезвая мысль.

Иногда я плохо чувствую себя в окружении инженеров, строителей, фермеров, людей, которые постоянно имеют дело с физическим миром. Я, с другой стороны, имею дело с вещами, которые никто не производил и, пожалуй, никогда не видел. Возможно, это связано с моим прошлым, с отцом, который был торговцем, и матерью, которая не имела никакой профессиональной выучки.

Быть может, “animus” и “anemos” из Ветхого завета имеют какое-то отношение к анемонам, дочерям ветра.

Абсурдно полагать, что без слов невозможно сохранить общую идею. Это часто случается у пожилых людей, которые постоянно теряют названия, хотя и помнят их смысл. Я думаю об этом, глядя на расцветающие цветы, которые растут на шпалерах, переплетаются как виноград, сладко пахнут. Многие годы я знал их немецкие, английские, итальянские, японские названия, но если я забыл их названия, неужели они теряют свое прелесть?

Красота верно описывается как то, что приносит порядок, единство и гармонию образу до тех пор, пока мы воздерживаемся от признания, а что же также выражают эти качества. Порядок может выражать беспорядок, гармония — дисгармонию. Если это отрицать, мы окажемся в классической традиции, которая неминуемо приходила к стерильности.

Возраст — это не причинный фактор, и не свойство какого-то таинственного существа, это просто метр, с помощью которого измеряется время. Возраст в такой же мере ответственен за трудности последних лет, как и часы, висящие на стене.

Нотация во временных искусствах может служить двум целям. Во-первых, сохранять и реорганизовывать статический элементы исполнения, во-вторых, определять действие во времени, в котором произведение развертывается. Например, музыкальная нотация записывает тона, следующие один за другим, и поэтому показывает начало и конец музыкальной фразы. Насколько я знаю, нотация в танце фиксирует позицию тела, показывая начало и конец каждого положения и описывая то, как должно происходить движение. В архитектуре также можно фиксировать отдельные периоды, когда человек движется внутри здания, сельском или городском пейзаже. А когда нужно описать перцептивную динамику временного явления, нужны нотационные знаки, подобные тем, которые в музыке обозначают крещендо и декрещендо. В архитектуре это могут быть знаки, указывающие на сужение и расширения проходов, постепенные или быстрые изменения, продолжение или завершение и т. д.

Теологический вопрос о том как совершенное божество рождает несовершенный мир может быть повернут таким образом: как несовершенный ум художника может творить совершенное произведение.

До Дарвина не существовало никакого другого способа объяснения целей природы, за исключением религиозного. Считалось, что мудрый творец создает все вокруг для пользы своего любимого творения — человека. Но неверующие отвергали этот теологический взгляд. Так, Георг Бюхнер в лекции 1836 года о нервах в голове человека говорил, что теологическое объяснение