Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков

Со временем брожение между солдатами приняло такую острую форму, что у власти стоящие сложили с себя полномочия, именно: нач. военного отдела подполковник Рудольф Медек и политический уполномоченный для России Богдан Павлу. Это произошло при следующих обстоятельствах: 9-го июня в Иркутске, в 1-й полк начали съезжаться делегаты „Сейма“ и вызывать в полку анархию. Начальник чехословацких войск генерал Сыровый приказал выстроить полк и спросил солдат: желают ли они признавать власть Республики и подчиняться ее приказаниям. От трех солдат последовал ответ «нет». Этих троих солдат решено было арестовать, произвести дознание и задержать их до того времени, когда прибудет в Россию чехословацкое посольство. Оконченное же дознание переслать немедленно в Республику (упомянутое посольство находится на пути в Россию). Арестованные были через сутки освобождены частью 3-й роты 4-го полка. В ответ на эти события Павлу и Медек объявили: „из-за причин не от нас зависящих, мы не можем исполнять задачи, возложенные на нас республикой и не в состоянии принять ответственности за будущее. Желаем поэтому, чтобы Республика освободила нас от должностей“. Причем Павлу добавил, что до решения их просьбы он и остальные пока будут и дальше нести свои обязанности.

13 июня генерал Сыровый объявил, что слагает с себя ответственность за действия некоторых боевых частей, которые, несмотря на полученные приказания, своими самовольными выступлениями и вносят хаос в армию и тем самым создают угрозу безопасности всех войск, стоящих вдоль Сибирской магистрали. Ген. Сыровый обращает внимание протестующих на тот факт, что они своими действиями: 1) вызывают совершенное падение чехословацкого престижа среди союзников, 2) затруднительное финансовое положение чехословацких войск в смысле возможности удовлетворения их потребности, 3) нежелание союзников отправлять на родину на своих пароходах дезорганизованные воинские части. О сложении им с себя ответственности за происходящее ген. Сыровый телеграфировал генералу Жанену.

12 июня в Иркутск пришла телеграмма ген. Жанена следующего содержания: „Телеграфирую Президенту Масарику и пр. Бенешу и полагаю, что во время моего приезда буду уже иметь от них указания, которые могут поставить меня в такое положение, что буду свободен от ответственности за то, что упустил что-нибудь из виду по вопросу об отстаивании доброго имени чехословацкого народа. Именем президента Масарика и Чехословацкой Республики, по приказанию которых я прибыл в Сибирь, предлагаю официально всем должностным лицам оставаться на своих местах дабы из-за временных событий не наносить стране чувствительной раны“.

13 июня две роты 4-го полка вооруженные винтовками и бомбами окружили типографию чехословацкой газеты и главные помещения „Информационно-просветительского отдела“. Фельдфебель 1-го стрелкового полка некий Скала заявил главному редактору, что он, Скала, от имени „Сейма-Съезда“ берет в свое ведение газету. Но вечером 13 июня представитель 1-го полка имени Яна Гуса потребовал, чтобы Скала вместе со своими частями освободил занятые им помещения. Скала и вышеупомянутые две роты повиновались и ушли. Таким образом сами же чехи ликвидировали свой чешский инцидент – этим обстоятельством чехословаки довольны, хотя они очень опечалены последствиями, каких они несомненно ожидают.

За исключением одного, все бывшие делегаты „Съезда-сейма“ объявили в письме к Павлу, что они признают все приказания чехословацкой Республики и ее органов. Все чехословаки тщательно скрывают брожения…» [307]

Как можно было заметить, составителю этого документа в начале свойственны даже элементы сарказма, в остальном же больше превалируют факты. Подчеркну, что отношения между чехословаками, с одной стороны, и их партнерами в лице той или иной власти на просторах России, с другой, никогда не были радужными. Так, в одном из донесений (датируется 1919 г.) агента колчаковской государственной охраны подчеркивалось, что «против чехословаков настроены враждебно почти без исключения все слои населения. Всегда слышится, что чехословаки взялись не за свое дело» [308].

Теперь хотя бы кратко об оценке этого сибирского турне генерала Штефаника. Подчеркну сразу, что общий срок его пребывания среди войска (с августа 1918 г. по январь 1919 г.) даже для условий мирного времени немалый. Так что говорить, что Штефаник в итоге чуть ли не сбежал, даже ни с кем не попрощавшись [309], по меньшей мере скоропалительно и необдуманно. При слабом здоровье и постоянном недомогании Штефаника можно говорить скорее о его отбытии по состоянию здоровья.