Евгений Сухов - Смотрящий по России

Сапоги из тонкой кожи плотно облегали голени Сталина, голенища собирались в мелкую щеголеватую гармошку. Иосиф Виссарионович знал толк в обуви и умел ее носить. Старательно начищенные денщиком, сапоги выглядели вершиной сапожного мастерства и собирали на своей гладкой блестящей поверхности весь поток света, проникающего через небольшие узкие окна. Следовало бы поднять глаза и с горячей преданностью во взоре смотреть на мерно прогуливающегося вдоль стола Хозяина, но Берия не в силах был оторвать взгляда от сверкающих голенищ. Что-то сегодня было не так, как-то не увязывалось, а перемену в настроении Хозяина Лаврентий Павлович всегда чувствовал нутром.

Всегда!

О дурном расположении Сталина свидетельствовало и затянувшееся молчание, невероятно угнетавшее. Пауза затягивалась и начинала давить на плечи, но Сталина совершенно не заботило состояние Лаврентия Павловича. А сапоги, негромко поскрипывавшие при каждом шаге, раздражали того неимоверно, но ведь не скажешь же! Наконец остановившись, Иосиф Виссарионович вытащил изо рта прокопченную трубку, аккуратно положил ее на краешек стола и спросил по-грузински:

— Лаврентий, сколько осталось в Москве генералов-контрразведчиков старой царской школы?

Лаврентий Павлович осторожным движением совсем без надобности поправил пенсне. Вопрос был неожиданный. Подумать было над чем. Вопрос можно было воспринимать двояко — не исключено, что Хозяин сердит на него за то, что эти старые генералы до сих пор коптят небо, и в этом случае ответственность падет целиком на его голову, как на бывшего народного комиссара НКВД. Но был и второй вариант, — возможно, Хозяин хотел задействовать царских генералов для каких-то своих политических комбинаций. Ведь на Западе у них остались обширные связи.

Помедлив, Берия решил отвечать так, как есть:

— Их двенадцать человек, товарищ Сталин.

Неожиданно Хозяин улыбнулся:

— Вот как… Столько же, сколько и апостолов. Где они проживают?

— Все они живут в Москве, но под другими фамилиями.

— Правильное решение. Вы за ними наблюдаете?

— Конечно, товарищ Сталин! Они держат свое слово и не вмешиваются в политику. Более того, их оперативный опыт весьма пригодился органам ОГПУ в борьбе с врагами народа и шпионами. В настоящее время они очень активно сотрудничают с нашими органами, пишут методические пособия для Главного управления контрразведки и консультируют Управление особых отделов по внешним вопросам.

Брови Сталина вскинулись:

— Вы используете их прежние связи?

— Да. На их основе мы разрабатываем свои каналы.

— Ну что ж, это очень грамотно, — согласился Иосиф Виссарионович. Он подвинул к себе пепельницу, красивую вещь из темного лазурита с тонкими пиритовыми прожилками — подарок афганского шаха, и выбил из трубки пепел. — Уже произошел перелом в войне. Америка и Англия думают о завтрашнем дне, о переделе мира… Я думаю, что роль наших разведслужб будет только усиливаться… Кстати, сколько сейчас генералам лет?

Ответ на этот вопрос Берия знал. Не далее, как вчера вечером, он просматривал досье каждого генерала.

— Где-то от шестидесяти пяти до семидесяти пяти лет, товарищ Сталин, — уверенно отвечал Берия, победно блеснув пенсне.

— Вполне боевой возраст! — одобрил Иосиф Виссарионович. — И как же они относятся к Советской власти?

— По-прежнему, резко отрицательно! — четко ответил Берия. — И даже не пытаются скрывать свое мировоззрение. Например, говорят о том, что Россия пошла тупиковым путем… Но добавляют, что служат они не правительству, а своему народу и на благо России. Тем более сейчас, когда идет война.

— Хм… Достойный ответ. В духе генералов царской школы. Большего из них выжать невозможно. Впрочем, и не нужно! Я хорошо знаком с подобной породой людей. Их можно уничтожить, но невозможно переубедить. Кто из них пользуется в своей среде наибольшим авторитетом?

— Генерал-лейтенант Петр Голицын, — мгновенно отреагировал Берия, мысленно представив себе сухопарую фигуру старика. — Вне всякого сомнения!

Иосиф Виссарионович принялся набивать в трубку очередную порцию табака.

— Из князей?

— Да, из тех самых Голицыных, товарищ Сталин.

— Я хочу переговорить с ним, — очень спокойно произнес Иосиф Виссарионович.

Лаврентий Берия постарался не удивляться. Он пристально рассматривал лазуритовую пепельницу с темно-желтыми прожилками.