Пантелеймон Кулиш - Отпадение Малороссии от Польши. Том 3

Лицо вещей, положение дел.

Кисель называет черкесов так, как в Москве называли наших казаков.

Турецкое имя Днестра.

Это показывает, что Хмельницкий разыграл перед Киселем такую же комедию с Нечаем, какую перед Ляшком с Кривоносом.

Киевская Старина, 1887, март, 491.

Совершился ли в этом какой-то предвечный суд, или сделал это наш грех и глубокий разврат, когда мы, летая мыслью под небесами, едва смотрели на землю, уже низкую.

В архивах не отыскано следов от посольства. Оно, по всей вероятности, было сочинено Хмельницким для панов, как и переяславское 1649 г.

Эти неясные слова переводят так: «и дал ему тайное поручение».

Показывали кукиши обеими руками, вертя одну вокруг другой, что выражало крайнее ругательство.

Курсив писан в польском подлиннике по-русски.

На старинных кладбищах и ныне вырывают в головах у скелетов горилку в фляжках.

Повелитель вселенной.

В настоящем случае казак у шляхтича был тем, чем у казака был чура или джура (джаур). Воюя местным обычаем, шляхтич оказачивался, а казак отатаривался в смысле военного ремесла; но оба они учились этому ремеслу у азиатских номадов, которые уничижили древний Киев и потрясли Краков. Здесь видно то сродство шляхтича с казаком, которое объясняет, почему во главе казацких бунтов является шляхта различных вероисповеданий. Сродство казака с татарином не менее очевидно.

Украинская песенность любила это число. Например:

И в женской песенности то же самое:

Археографический Сборник, I, 255.

См. Костомарова «Богдан Хмельницкий», изд. 4, т. II, стр. 312.

Фальшивые греки, агенты Иоасафа, интриговавшие, как и он сам, перед царем в пользу Хмельницкого и турецкого султана, доносили в Москве, будто бы «с киями, как бывало преж сего, в (казацком) войске никого нет»; но это опровергается польскими известиями, а поляки всячески возвышали одоление казаков под Берестечком.

Если это несправедливо, то хорошо придумано.

Чудище без головы.

В одном уведомлении кого-то из-под Берестечка, 8 июля, в числе условий осаждающие требовали, чтобы чернь присягнула работать своим панам один день в неделю (dzien panom swoim robie), и что казаки отложили ответ на предложение до утра по той причине, что войско было пьяное (bо teraz wojsko pijane).

Пользуясь этим случаем (писал некто из-под Берестечка) «передалось к нам три казака, а множество других думает о том же».

Это пишет один из самых незлобных панов, известный поэтическим чувством любви. Долговременное истребление панов казаками, а казаков панами по милости польской неурядицы — породило взаимную ненависть, которая доныне отражается в польской и русской литературах в ущерб достоинству обеих, а часто высказывается и в самой жизни. В одном случае мужики били земляка пана. Прохожий мужик остановился и стал их просить: «Дайте бо й мені хоч раз ударити: я з роду не бив пана». В этом мужике отозвалось Освецимово чувство.

Один из участников Берестечской войны писал к приятелю кратко и ясно: «Теперь совещаются, что делать? Но попросту — у нас неурядица».

У короля было не 7 1/ 2тысяч, а все таки тысяч 30, но Ян Казимир мог сказать именно так, как написал Освецим.

«Киевская Старина», 1883, ноябрь, 524, от редакции.

Переиначенное по польскому произношению Schorstein (дымовая труба).

«Когда земля, по истреблении всех ляхов, счистится» (говорили казаки) «тоди вже мы будемо панувати».

«О несчастная жадность! о проклятая надменность! Она ввела в Польшу — ах! ах! ах! — беду.»