Пантелеймон Кулиш - Повесть о Борисе Годунове и Димитрии Самозванце

В Киеве чернецы нашли гостеприимство в Печерском и Никольском монастырях и прожили три недели. В это время Отрепьев успел познакомиться с людьми различных религий и званий; от каждого старался приобресть нужные ему сведения, каждого испытывал, не может ли кто ему пригодиться. Всего более сошелся с запорожскими казаками [47], которые обыкновенно приходили в Киев толпами на поклонение святыням. Он сообщил им, в виде молвы, историю спасения Угличского царевича и узнал от них, что донские и низовые днепровские степи полны выходцев русских, готовых постоять за сына Иоаннова против Бориса. Мысль соединить эти буйные сборища с северскою вольницею под свое предводительство образовалась тогда в уме искателя престола. Он обещал запорожцам привести царевича в самую Сечь [48]и советовал распускать об этом молву по всем куреням на Запорожье и на Дону.

Между тем Отрепьев успел приобресть благосклонность воеводы Киевского, князя Василия Константиновича Острожского, которому полюбилась его начитанность церковных книг и красноречие в религиозных беседах. Князь Острожский, известный ревнитель православия, пригласил его с товарищами в свой замок, Острог, на Волыни. Отрепьеву это было нужно: не переставая распускать за тайну слух о спасении Дмитрия, он наблюдал, каково принимается эта новость литовскими дворянами. Отзывы панов благоприятствовали его цели: каждый принимал участие в чудной судьбе царевича, каждый, по-видимому, рад был поддержать права его. Многочисленный класс шляхты, пренебрегающей земледельческими работами и ремеслами, бедной, праздной, драчливой и своевольной, готов был также служить его замыслам. Одна уже надежда на поживу в соседнем государстве могла привлечь это воинственное сословие под его знамя. Отрепьев, однакож, чувствовал, что ему не достает некоторых знаний для предводительства иноземным ополчением; и вот он уходит тайно из Острога, забивается в глубину Волыни, в городок Гощу, и, переменя монашескую рясу на светское платье, учится в тамошней школе по-польски и по-латыни. А чтобы скрыть себя от всяких преследований, которых мог опасаться, убедил еще прежде странствующего монаха Леонида называться везде Григорием Отрепьевым.

Проведя осень и зиму в Гоще, весною 1603 года пускается он в новую школу, на Запорожье. Дальний путь по стране неизвестной, через пустынные степи, на которых нередко мелькают татарские разъезды, не устрашает его. Он привык быть одиноким с своею тайною думою, посреди дикой природы; он терпеливо переносит голод и жажду, смело пускается вброд через болотные затоны и вплавь через глубокие реки, подобно дикой птице угадывает инстинктом путь к желанному месту и наконец достигает пристанища вольной ватаги запорожцев.

Образование воинственного общества днепровских казаков восходит ко временам дотатарским. Казаки (как бы они ни назывались в глубокую старину) не подпали завоеванию татарскому в XIII веке, как Русь, некоторые польские области, Венгрия, Кроация, Сербия, Дунайская Болгария, Молдавия и Валахия: необъятные пространства хорошо известных им степей и подвижной способ селитьбы спасли их от батыева порабощения.

Не известно, в какой зависимости находились они от древней дотатарской Руси, но с разрушением её могущества независимость их ни от какой державы была очевидна: пустынные притоны казацкие по низовьям Днепра сделались убежищем множества выходцев из русских областей, из Польши, Венгрии и других стран. Спасаясь от татарского ига и прибывая в степи с разных сторон порознь, или в малочисленном сотовариществе, каждый из этих выходцев естественно отрешался от гражданских связей своего порабощенного варварами отечества; их связывали в одну общину только свобода, христианство и вражда к неверным. Не было у них никаких письменных законов; все дела решались, по древнему славянскому обычаю, мирскими сходками и радами. [49]Звериная и рыбная ловля да война составляли главные их занятия и служили средствами существования.