Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Положение Геббельса в партии укреплялось. Стало стабильным и его семейное положение: в конце 1931 года он, известный ловелас, женился. Его избранницей была Магда Квандт, урожденная Ричель. От первого брака у нее был десятилетний сын Харальд.

Весной 1932 г. должны были состояться очередные президентские выборы. Геббельс чуть ли не в одиночку убеждал Гитлера выдвинуть свою кандидатуру на пост президента. После долгих колебаний Гитлер принял это предложение. 22 февраля 1932 г. во время своего выступления в «Спортпалаце» Геббельс, по его словам, «в течение часа подготавливал аудиторию. Затем я провозгласил, что фюрер будет баллотироваться в президенты. Толпа пришла в восторг, и следующие десять минут превратились в непрерывное чествование фюрера. Все вскочили с мест и кричали от ликования. Казалось, что рухнет крыша».

Позже Геббельс писал: «У меня возникло желание сделать из кампании того года шедевр пропагандистского искусства. Мы творили чудеса нашими плакатами, наша агитация работала безукоризненно. Вся страна сидела и слушала». В последние две недели перед выборами Геббельс выступал по три раза за вечер в разных местах.

Однако выборы 13 марта не принесли победу Гитлеру. Гинденбург получил 18 661 тысяч голосов, кандидат коммунистов Эрнст Тельман – 5 миллионов голосов, Гитлер – 11 338 тысяч. В ходе второго тура за Гинденбурга проголосовало более 19 миллионов, а за Гитлера – 13 417 тысяч. Несмотря на поражение, было очевидно, что число сторонников Гитлера и его партии растет с каждыми выборами.

Сразу же после завершения президентской кампании Геббельс занялся предвыборной агитацией в связи с выборами в ландтаги. Он предложил канцлеру Брюнингу устроить публичную полемику. Канцлер отказался. Тогда Геббельс использовал запись выступления Брюнинга на собрании в Кёнигсберге. При этом Геббельс время от времени останавливал запись речи Брюнинга и язвительно «отвечал» ему. В дневнике Геббельс утверждал: «Публика сходила с ума. Успех был потрясающий».

К. Рисс писал: «С технической точки зрения кампания была проведена блестяще, в ритме крещендо от одного этапа к другому. Геббельс выдавал одну за другой тысяч и идей, и все они были направлены на то, чтобы усилить воздействие на людей, пробудить еще больший энтузиазм. Геббельс производил оглушающий шум, но сказать ему было практически нечего. Сила его механизма легко подавляла всех прочих, за его трезвоном уже никто не мог разобрать, что говорят другие. С полной уверенностью можно сказать, что Геббельс знал свою аудиторию. Небывало грубый уровень его кампаний очень хорошо показывает, что он думал об интеллекте обывателей. Так о чем же говорил Геббельс эти месяцы? О том, что у них дурное правительство, что оно не может восстановить порядок, не говоря уж о том, чтобы добиться процветания. Это было верно».

Усилия Геббельса вновь принесли нацистам свои плоды. Их представительство в местных органах власти возросло многократно. В ландтаге Баварии они получили 43 места против 9 в прежнем составе, в Пруссии – 162 против 9, в Вюртемберге – 23 против одного.

3 июня 1932 г. рейхстаг был снова распущен, а новые выборы назначены на 31 июля. Геббельс опять постоянно выступал на предвыборных митингах. 1 июля он писал: «Мы должны делать наше дело везде: когда стоим, идем, едем в машине или летим в самолете. Можно вести дискуссии везде: на лестнице, в коридорах, в дверях или по дороге на вокзал. Ни минуты отдыха. Мы облетим и исколесим всю Германию вдоль и поперек. Мы прибудем за полчаса до митинга, а может, и позже. Мы взойдем на трибуну и будем говорить. Публике наплевать, что было с оратором до того, как он открыл рот. Ей станет скучно, если он будет не в форме, если в его речи не будет задора, если он не найдет нужных слов. А он все время изнемогает от жары, пытается собрать воедино мысли. Акустика отвратительна, не хватает воздуха, голос становится хриплым. Но на другой день ушлые газетчики напишут, что оратор, к сожалению, «был вялым даже больше обычного».

«По окончании выступления вы чувствуете себя так, словно парились в бане в теплой шубе. Вы бросаетесь в машину, трясетесь еще два часа по скверным дорогам, прибываете на место в два часа ночи, до четырех обсуждаете партийные дела, а в шесть садись в берлинский поезд. И тут болтливый сосед разбудит вас, чтобы дружеской беседой развеять вашу скуку».

«Назад в Берлин… Два дня я диктую тексты для плакатов, брошюр, статей. Я падаю с ног от усталости. А еще пишу речь для радио».