Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Позже, излагая суть его метода работы над выступлением, Геббельс в учебнике по ораторскому искусству писал: «Всякая речь должна быть вначале написана, но производить впечатление импровизации… В противном случае она не вызовет особого доверия у слушателей».

В 1932 году корреспондент Ассошиэйтед Пресс Луи П. Лохнер попытался разгадать Геббельса и его метод управления настроениями людей. Он писал: «Когда я слушал доктора Геббельса в первый раз, я был поражен тем (и это заставило меня наблюдать за ним в последующем внимательно), что этот крохотный человек, один из самых ловких искусителей, которые когда-либо существовали в Германии, был абсолютно холоден и контролировал себя, создавая в то же время впечатление того, что он глубоко взволнован и его несет свое собственное красноречие. Его голос, казалось, дрожал от эмоций. Его жесты выглядели страстными. Можно было подумать, что он настолько захвачен своим фанатичным настроением, что забыл о времени и будет говорить до тех пор, пока не выскажет то, что хотел донести до аудитории».

«Однако я заметил кое-что еще: его красивые руки производили жесты без малейшей дрожи и выдавали фальшь дрожавшего голоса. Его жесты казались произвольными, потому что он всегда принимал удобную позу для каждого жеста еще до того, как он начинал его делать. Перед ним лежали часы, на которые он порой исподтишка поглядывал, и я понял, что он следит за временем. Короче говоря, передо мной был актер, который точно знал, что он будет делать в каждый момент, и точно рассчитывал заранее эффект каждого произнесенного слова и каждого жеста… Я чувствовал, что Геббельс защищал бы коммунизм, монархию и даже демократию с тем же фанатизмом, если бы его идол Гитлер решил бы поддержать что-либо из них».

Вскоре Лохнер узнал о том, как резкие перемены в своих политических ориентациях отразились в исключительной способности этого блестящего демагога и циничного политика убедительно доказывать правоту совершенно противоположных идейно-политических взглядов. Знакомый Лохнеру нацист рассказал о своем посещении собрания, на котором «Геббельс забавлял присутствующих тем, что произносил речи, призывая то реставрировать монархию, то восстановить Веймарскую республику, то установить коммунизм в Германском рейхе, то укреплять дело национал-социализма». «Я уверяю вас, – заявлял очевидец, – что в конце каждой речи я готов был поддержать каждое дело, за которое выступал Геббельс. У него были мощные и убедительные аргументы за каждую из этих форм правления».

Лохнер верно отметил характерную черту Геббельса. Этот непревзойденный демагог ловко имитировал самозабвенную страсть, но никогда не отдавался сам этой страсти. Эрудиция и способность к аналитическому мышлению сочетались у Геббельса с презрением к тем, кому он адресовал свои страстные речи и статьи. Однако он умело скрывал свои подлинные чувства под личиной казалось бы неконтролируемых эмоций.

Через три дня после митинга 11 февраля 1927 г. в нацистскую организацию Берлина подали заявления 2600 человек с просьбой принять их в партию. Одновременно около 500 человек попросило принять их в штурмовики. Никто не сомневался, что главной причиной такого притока в НСДАП и СА стало выступление Геббельса.

Быстрый рост рядов нацистов и штурмовиков, их нападения на коммунистов и социал-демократов привели к запрету НСДАП в Берлине. Геббельсу было запрещено выступать на всей территории Пруссии. Он был вызван в полицию. Тогда Геббельс стал возрождать нацистские ячейки под видом спортивных клубов с невинными названиями: «У тихого озера», «Чудесный желудь», «Перелетные птицы 27-го года».

Одновременно обострились его отношения с братьями Штрассерами. В то время как братья выпускали свою ежедневную газету «Берлинер абендцайтунг», Геббельс стал издавать свою еженедельную газету «Ангрифф» («Штурм»). Порой распространители геббельсовской «Ангрифф» избивали распространителей штрассеровской газеты. Геббельс уверял братьев, что эти избиения – дело рук коммунистов.

Работая над газетой, Геббельс не утруждал себя поиском материалов. Рисс утверждал, что Геббельс и его сотрудники «переписывали содержание коммунистической «Вельт ам абенд», адаптировали его под себя и обращались к рабочим. В четвертом номере Геббельс адресовал свои слова исключительно им и закончил следующим образом: «Мы настаиваем на запрете эксплуатации! Требуем создать германское государство рабочих!» Вся газета пестрела статьями в поддержку рабочих и против их хозяев: «Жилье немецким рабочим и солдатам!» «Мы бросаем вызов нашим капиталистическим палачам!».