Петра Куве - Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу

Среди сокамерниц Ивинской была 26-летняя внучка Троцкого Александра (Сашенька), которая только что окончила геолого-разведочный институт. Ее обвинили в переписке запрещенных стихов. Еще долго после того, как Сашеньку вызвали из камеры «с вещами», Ивинская продолжала вспоминать ее отчаянный плач: ее высылали на дальний Север. Еще одна женщина, подружившаяся с Ивинской, оказалась врачом кремлевской больницы. Ее арестовали за то, что она присутствовала на одной вечеринке, где, после того как произнесли тост «за бессмертного Сталина», кто-то неосторожно заметил, что бессмертный очень болен.

Через две недели после ареста охранники вывели Ивинскую из камеры и провели по длинным коридорам Лубянки; из-за запертых дверей до нее доносились какие-то бессвязные восклицания. Наконец они остановились у двери, которая показалась ей дверцей шкафа. Когда она вошла в этот «шкаф», он начал вращаться. Дверь снова открылась, и она очутилась в большой комнате, где стояло не менее десяти человек в погонах и со знаками отличия. Однако ее провели между расступившихся и умолкших военных к другой двери. Она оказалась в огромном светлом кабинете. За столом, покрытым зеленым сукном, сидел сталинский министр госбезопасности, Виктор Абакумов, еще один верный подручный Сталина. Во время войны Абакумов возглавлял Смерш, сокращенно от «Смерть шпионам». Военная контрразведка, которая занимала блокирующие позиции непосредственно за линией фронта, убивала советских солдат, которые пытались отступить. Кроме того, смершевцы выслеживали дезертиров и жестоко допрашивали немецких военнопленных. Известно было, что, перед тем как пытать своих жертв, Абакумов, чтобы не испортить паркет, накрывал натертый пол [235] См.: Montefiore, Stalin, 539. окровавленным ковром.

«Ну что, антисоветский человек Борис или нет, как по-вашему? — сурово спросил Абакумов и, не дожидаясь ее ответа, насмешливо продолжал: — Почему вы так озлоблены? Вы же за него боялись почему-то! Сознайтесь, нам все известно».

Тогда Ивинская еще не понимала, кто ее допрашивает, и ответила без всякой осторожности, какой требовала встреча с таким чудовищем, как Абакумов:

«За любимого человека всегда боятся… Относительно того, антисоветский ли человек Б. Л., — на вашей палитре слишком мало красок: только черная и белая. Трагически недостает полутонов».

На столе перед Абакумовым лежали книги и записи, конфискованные у Ивинской при обыске. В отчете об изъятии [236] Емельянова. Пастернак и Ивинская: провода под током, 97–107. фигурировали: стихи Пастернака, Ахматовой и Лидии Чуковской («моей дорогой О. В. Ивинской»); различные стихи (460 страниц); «порнографическая» поэма; различные письма (157 штук); фотографии Ивинской и некоторые ее стихи. Среди этих вещей был и красный томик стихов, подписанный Пастернаком после того, как они впервые занялись любовью в 1947 г.

«Вот что, советую вам подумать, что за роман Пастернак пускает по рукам сейчас, когда и так у нас столько злопыхателей и недоброжелателей. Вам известно антисоветское содержание романа?»

Ивинская возмутилась и принялась сбивчиво пересказывать сюжет написанной части романа, но ее перебили.

«У вас еще будет время подумать и ответить на эти вопросы. Но лично я советую вам усвоить, что мы все знаем и от того, насколько вы будете правдивы, зависит и ваша судьба, и судьба Пастернака. Надеюсь, когда мы еще раз встретимся, вы не будете ничего утаивать об антисоветском лице Пастернака. — Затем Абакумов посмотрел на охранника: — Уведите ее».

Последующие допросы Ивинской проводил следователь Анатолий Семенов; он, как и его начальник, не применял к Ивинской «физических методов воздействия». Следователь обвинил Ивинскую в том, что они с Пастернаком собирались бежать за границу. Он говорил, что Пастернак — английский шпион, что у него англофильские взгляды; он неоднократно повторял, что Пастернак садится за стол с Англией и Америкой, «а ест русское сало». Для следователей тот факт, что родственники Пастернака жили в Англии и в 1946 году он несколько раз встречался с британским дипломатом Исайей Берлином, было достаточным доказательством его неверности. Ивинскую вызывали на допросы каждую ночь; так потянулись ее лубянские будни.

«Как бы вы охарактеризовали политические взгляды Пастернака? Что вам известно о его вражеской деятельности, его проанглийских взглядах, его намерении изменить родине?»

«Он не принадлежит к категории людей с антисоветскими взглядами. Он не собирался изменять родине. Он всегда любил свою страну».