Александр Борщаговский - Русский флаг

В ногу с крохотным Брюссом - а меньше его в Англии был только отвратительный гном лорд Россель - шагал Никольсон, капитан фрегата "Пик", лишенный орденов за экспедицию прошлого года. Хотя Никольсон с виду был мрачен, Брюсс понимал, что капитан "Пика" злорадствует. Может быть, смуглому красивому офицеру еще утром хотелось настоящего боя, подвигов, которые вернули бы ему расположение лордов и адмиралтейства. Но увидев пустынный порт, одураченного Брюсса, английскую эскадру, побежденную без единого выстрела, одним лишь умом, военной хитростью, он возликовал. Пусть знают на Темзе, что с русскими не так-то легко воевать.

Адмирал принужденно улыбнулся Никольсону.

- Как вам нравится, капитан? Они, кажется, приняли меня за Наполеона!

Шутка не вызвала оживления в группе офицеров, следовавших за адмиралом.

Порыв ветра. Где-то сбоку хлопнула дверь. Все повернули головы. Никого. Только кошка, забытая в провиантском магазине, испуганно перебежала дорогу.

- В прошлом году здесь был ад, - сказал Никольсон. - Не только кошки, но и люди не показывались.

Брюссу не понравились эти воспоминания. "Нашел чем гордиться! Молчал бы уж лучше". Но нельзя и виду показать, что сердишься. Лучше обратить все в шутку.

- В прошлом году русские приняли вас, мой храбрый капитан, за Наполеона... при Ватерлоо, - закончил адмирал, выдержав расчетливую паузу.

Эту шутку встретили гораздо живее. Никольсона не любили.

Брюсс изучал в трубу маленький городок, избы, крытые травой и позеленевшими от времени досками. Кто-то вошел в открытые двери церкви. Вероятно, священник. Большой дом на взгорье, по-видимому, тоже пуст. На крыльце и в окнах никого.

Но вот из-за угла провиантского магазина выкатилась толстая фигура и направилась к ним, открыв объятия. На мясистом лице играла льстивая улыбка.

- Добро пожаловать! Добро пожаловать! - кланялся человек.

Брюсс по произношению узнал американца.

- Кто такой? - строго спросил адмирал.

- Чэзз. - Он зажмурил глаза не то от яркого солнца, не то от сверкания мундиров. - Хозяин пушной лавки в Петропавловске.

Чэзз семенил около офицеров, покрякивая от удовольствия и заглядывая военным в глаза.

Переводчик? Он сам справится с этим делом. Он познакомит их с храбрым молодым офицером, которому они обязаны этой тишиной и безлюдьем. В три месяца, как одержимый, прискакал из Иркутска с приказом о снятии порта.

- Пусть господин адмирал не смотрит так недоверчиво, - уверял купец. - Да, в три месяца! Я и сам поставил бы сто долларов против одного, что такой вояж невозможен. Но, господа, он очень энергичный молодой офицер. Не успел отлежаться в госпитале - и сразу же под венец, - хихикнул Чэзз.

Густой дым стлался над заливом. Горели фашины Кошечной батареи, бревенчатые укрытия. Вспыхнул магазин Российско-Американской компании и стоящий рядом жилой дом. Матросы разрушали брустверы ближних батарей.

Подходя к крыльцу портового управления, Брюсс уже знал от Чэзза все, кроме пункта назначения камчатской флотилии. Его не знал и Чэзз. Зато еще до встречи с Мартыновым Брюсс имел возможность отправить винтовой пароход "Энкаунтер" за спрятанным в Раковой бухте "Аяном".

Есаул встретил Брюсса в нарочито небрежной позе, в шинели, накинутой на нарядный чекмень, в папахе с выбившимися из-под нее прядями. Мартынов, Степан Шмаков и несколько находившихся здесь казаков стояли тесной группой. После залитого солнцем порта в темноватой комнате трудно было различить лица русских, еще труднее определить, кто из них старший. Но приглядевшись, Брюсс выделил среди казаков Мартынова, поняв по решительному и напряженному выражению лица есаула, что дело придется иметь с ним.

- Господин Мартинкофф? - спросил адмирал у Чэзза.

- Так точно! - подтвердил Чэзз. - Храбрый, решительный молодой человек!

Мартынов метнул на Чэзза раздраженный, непонимающий взгляд.

- Спросите у господина Мартинкоффа: почему он не предлагает мне сесть?

Купец перевел:

- Господин адмирал недоволен вашим приемом. Почему вы не предлагаете ему стул?

- У нас нет стульев, - пожал плечами Мартынов. - Их увезли на судах...

В самом деле, стулья из комнаты вынесены. Вдоль стены стояли две длинные скамьи.

- ...Кроме того, если господин адмирал считает хозяином порта меня, невозмутимо продолжал есаул, - и ждет от меня знаков уважения, зачем он позволяет своим людям бесчинствовать здесь?

В порту раздавались беспорядочные выстрелы. Черные космы дыма резко обозначались на голубом небе.