Иван Леонтьев - Тяжело ковалась Победа

У Дмитрия остались два сына, Валерий и Виктор. Валерий работал строителем. Двух сынов вырастил и дочь. Образование им дал. А тут перестройка, ГКЧП, демократия – остался без работы. И сам, и жена вскоре умерли. Их сын Михаил начал скупать ходовой товар у челноков, перепродавал. Приобрел подвал небольшого дома на Васильевском, потом старый флигель с приятелями в складчину купили, фирму образовали. Сыновей Михаил отправил в Америку учиться, а дочка осталась в России. Один сын там прижился, а другой вернулся. Жена вначале с внуками занималась, да так и осталась дома сидеть. Михаил с приятелями что-то не поделил, и его с сыном прямо в машине застрелили. Сейчас ведь как?.. Жена его живет одна в квартире. Ездит к сыну в Америку, но каждый раз возвращается: дочь здесь с внуками.

Виктор где только не бывал: целину поднимал, Братск строил, БАМ прокладывал… Помотался смолоду, а теперь живет у вас где-то в Купчине – на выселках. Сын у него в Афганистане погиб – моджахеды убили. Угораздило наших тоже туда сунуться! Жена сына вышла за другого. А внучка Эллочка после десятого класса потребовала шубу. Собрались на совет: бабка, жена Виктора, свои гробовые, что на похороны копила, отдала. Сложили – не хватило. А Эллочка свое: «Не купите шубу – почку продам!» Кое-как наскребли, но… не на ту, что ей хотелось… После одиннадцатого класса Эллочка решила по-своему: летом вышла на Невский, а осенью уже в норковой ходила.

Мерседес потом захотела – тоже купила. Быстро что-то больно у молодых нынче выходит. Правда, говорят, несколько раз аборты делала, но все как-то сошло – никакая болячка не прицепилась, слава Богу.

Свадьбу недавно справляли – говорят, в церкви венчались. Вот нынче как изощряются. Вначале блуд, аборты – а потом под венец. Какая уж там судьба у дитяти будет, если мать изначально вся извертелась? Хоть бы церковь уж тогда не поганили! А может, покаялась, кто знает… Какое там дитя после всего этого будет, Господи?..

– Значит, и в вашей семье не все благополучно, – сказал Юрий Павлович.

– Откуда же благополучию-то быть? Почти век мужика из трудового народа уничтожали. Людей весь этот век не к труду приучали, а к лицемерию, доносительству да убийству. Сегодняшние бандиты – это ведь дети и внуки Павликов Морозовых и подручных Ежова да Берии. Это они и их друзья нынче мародерничают. Чего ж мы хотим?! На свой труд теперь мало кто надеется. Все рассчитывают на авось, на легкую добычу, на выигрыш – или, как нынче говорят, на халяву. Так и спрашивают: кто хочет стать миллионером? Красиво-то во все времена жить хотели, только раньше стыд был, соседей и родственников стеснялись, Бога боялись, родителей слушались. А нынче разврат и разбой в почете. Кто сумел наворовать, тот и в почете – элита! Какая голышом разденется, отбросив стыд, та и красавица! Куда уж тут дальше? Молодым распущенность и вседозволенность по нраву. Им потворствуют, а того не думают, что жизни и судьбы детей калечат. Будущее России на корню губят. Вон сколько раскольников по России бродит – разных сектантов, проповедников разврата… Кто-то ведь им всем за это платит? Кому-то, видать, выгодно народ российский загубить. Зря ведь ни один буржуй денег не даст. У каждого свой расчет!

Я своим говорю об этом – они улыбаются, думают, из ума дед выжил.

– А как у остальных внуков Семена Филипповича судьба сложилась? – допытываюсь я.

– Тоже незавидная! Тимофей, Андрея сын, сразу после войны курсы буровиков закончил, попрыгал по области: в Сланцах, еще гдето. Потом завербовался в Сибирь – все денег хотел подзаработать да погулять. Женился там на медсестре – уж поздновато, в сорок с лишним, кажись. Потом сын родился. Кооперативную квартиру в Ленинграде построил. Переехал уже где-то в конце семидесятых – надоело мотаться. Оформлялся в городе на какую-то легкую работу, и надо же такому случиться – силикоз нашли. Чувствовал он себя, правда, неважно, но все не признавался – держался.

И как-то вмиг пошло все на худо. Год ли, два ли – и инвалидом стал. Лечили, но… Перед смертью еще горькую чашу выпил. У них один сын только и раживался, так и того Бог не сохранил. В знойный полдень выпросил у матери на мороженое, полетел ц– не терпелось. Прошмыгнул перед троллейбусом, а тут откуда ни возьмись, как на грех, машина – и срезала на глазах у всех. Монетки брызнули из кулачка, засверкали на солнце, запрыгали по асфальту…

Вот так, как рок какой! Всех, до последнего.

– Ни одного и в живых не осталось?