Иван Леонтьев - Тяжело ковалась Победа

Вечерами в небе летящую звездочку искали – спутник-то наш. А как Гагарин из космоса вернулся, тут уж весь народ возликовал. Городки для академиков кой-где начали строить, Братскую ГЭС… И на Леонида это все так повлияло, что решил он ринуться куда-нибудь, чтобы денег подзаработать. А тут этот мужик с «Волгой» приехал из закрытого города, откуда-то из Средней Азии. Вся улица бегала смотреть. По тем временам это было похоже на сказку про аленький цветочек… И Леонид загорелся: поеду, и все! К невесте хотел подкатить на «Волге». Рисовал себе: на капоте быстроногий олень, он за баранкой, рядом красавица невеста. Переживал, боялся упустить такую возможность. Одним словом, не утерпел. Бедность уже так надоела – хуже горькой редьки.

В те годы много еще заключенных на стройках работало, и молодежь там была, вот стройки комсомольскими и назывались. Обычно лагерная зона находилась через дорогу от промзоны. Утром ворота открывались, с двух сторон охрана с собаками выстраивалась, и заключенных по счету перегоняли из одной зоны в другую. Вечером все в обратном порядке происходило. ИТР в основном были вольнонаемные.

Заключенных заинтересовывали: выполнят дневную норму на сто двадцать один процент – им засчитывают три дня срока, а нет – день за день. Вот тут и была собака зарыта: бригадир, по-лагерному бугор, выжимал от начальника участка (старшего прораба) проценты, а прораб – выполнение плана. Бугор – это здоровенный мужик сорока-пятидесяти лет с пудовыми кулачищами. Он водил бригаду – сто с лишним заключенных со сроками от пяти до двадцати лет. Там у них царили свои правила, но слово бугра – закон. Некоторые прорабы наживались: заключенным в нарядах – процент для зачета, себе – процент от их заработка. Это были приличные деньги.

Вот на такую стройку Леонид и попал старшим прорабом. Ростом его Бог не обидел, умом он был доволен, а хватку и настырность унаследовал от отца и деда.

Заключенные – народ глазастый, сообразительный. Северянин им понравился. Леонид держал слово, наряды закрывал как надо, а сам получал живые деньги в карман. И разгорелся у него аппетит. Стал он выжимать из бригады больший процент: хотел машину быстрее выкупить и жениться. Редко почему-то последнее время писала ему Виктория, а если и получал, то короткие, сухие письма ни о чем, ровно и чувств никаких она к нему не испытывала.

Два года Леонид в отпуск не ездил, чтобы отношения с бугром не нарушить и договор с магазином на покупку машины не разорвать. Каждую ночь снилась ему Виктория со своей дочкой-куколкой. Отправлял он ей часто жаркие послания, уверял в любви и умолял подождать еще несколько месяцев. А от ее писем, как на грех, веяло прохладой, ответ всегда запаздывал. Предчувствовал он что-то неладное, не терпелось ему, птицей хотелось улететь, чтобы своими глазами увидеть, ждет она его или просто отписки шлет.

Надо было сделать еще несколько взносов, и можно было забирать «Волгу». Ужасно переживал, как бы что не сорвалось…

Не вытерпел он и потребовал от бригады еще денег. Получил отказ и закрыл наряды на сто один процент.

В летний полдень напал на него в прорабской зэк с ножом. На счастье, все обошлось мелкими порезами. Леонид отобрал нож и выгнал заключенного. О происшествии не заявил (не хотел затевать дело, свой умысел имел), обвинил в этом бугра и за ЧП с ножом потребовал больший процент от зарплаты. Бригадир тоже был не промах – затребовал часть денег обратно, не желая больше иметь дело. У Леонида все деньги в магазине – бугор это знал. Зашли в тупик: кто кого?

После очередной зарплаты бригадная шестерка сунул старшему прорабу в карман деньги и прошептал: «Держи слово, начальник». Леонид решил обхитрить: снял все со своей книжки и вместе с бригадными деньгами погасил последний взнос. Пригнал машину, поставил ее у приятеля в гараже и оформил отпуск, чтобы в субботу с рассветом рвануть в путь.

Зэки, как волки, провожали его взглядами. Он отвечал им злой, короткой фразой: «Работать надо!»

– В пятницу заказал массовый бетон, чтобы с планом был полный ажур, – рассказывал Алексей Михайлович. – В столовой к нему подскочил посыльный, шестерка, пробурчал: «В котловане не знают, как анкера установить». «Надо сходить, – поделился за столом Леонид с приятелем, – а то напортачат». Домой уже хотел уходить, пора в дорогу собираться, а тут… Из столовой вышел – дождь моросит. Передернул плечами, накинул капюшон и зачавкал по грязи. Думал о скорой женитьбе, о Виктории, о новой жизни…