Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

После создания Королевства Польского в 1815 г. часть русских войск так и осталась в Польше служить под началом великого князя Константина. В 1814 г. цесаревич, назначенный Александром I главнокомандующим Польской армией, вместе с польскими легионами привел в Варшаву русский гвардейский отряд, который впоследствии был оставлен при нем под названием Резервного корпуса. Сам Константин Павлович поселился в Варшаве уже в ноябре 1814 г. и жил там, исключая короткие отъезды, вплоть до восстания 1830 г. Наряду с Польской армией и русским гвардейским отрядом, расквартированным в Варшаве, он возглавлял Литовский корпус, сформированный в 1817 г. и расположенный в западных губерниях Российской империи.

После официального провозглашения конституции Королевства Польского, назначения наместника и формирования польского правительства представители русской власти были из Польши отозваны. С этого времени на территории Королевства остались лишь отряды русской армии, находившиеся под командованием великого князя Константина. Остался в Варшаве и Н. Н. Новосильцев, выполнявший не оговоренные конституцией функции представителя императорской власти. В них входило наблюдение над «конституционным экспериментом» в Королевстве Польском.

В 1815-1830 гг. русская колония во вновь созданном польском государстве не была многочисленной, однако ее наличие было в глазах поляков значимым политическим фактором, явственно свидетельствующим о зависимости Королевства Польского от России. Русское население Варшавы составляли офицеры и солдаты гвардейских полков, некоторые другие прикомандированные к Константину Павловичу лица, штат его двора и чиновники его канцелярий, а также служащие канцелярии Н. Н. Новосильцева. Российский гвардейский отряд, находившийся в Варшаве при цесаревиче, с 1815 г. претерпел структурные изменения и к началу восстания 1830 г. состоял из лейб-гвардии Литовского, Волынского, Уланского Его Высочества Константина Павловича, Подольского кирасирского и Гродненского гусарского полков, а также батарей конной и пешей артиллерии. Правда, многие солдаты и некоторые офицеры российских частей также происходили из Польши и Литвы. Кроме гвардейских офицеров, в Варшаве в то время находились офицеры, которые служили в управлении казачьих войск, охранявших государственную границу.

Всего в 1828 г. в Варшаве квартировало 538 российских офицеров 89. Общая же численность российских войск, расположенных в Варшаве и ее предместьях, к началу восстания 1830 г. составляла 5400 человек (польских соответственно 8000), при том что общее число жителей столицы в 1815-1830 гг. неуклонно росло и по данным 1828 г. (исключая стоявшие в ней войска) равнялось 136 554 90. В Варшаву из Российской империи прибывали и гражданские лица, однако среди ее постоянных жителей православных было немного. По данным Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения на 1816 г., во всем Королевстве Польском насчитывалось 747 православных (имелось в виду несомненно гражданское население) 91. К 1832 г. это число возросло до 1002 (из них 258 приходилось на Варшаву) 92. В столице Королевства Польского находилась небольшая группа русских подрядчиков и купцов (в основном черниговские старообрядцы), в городе им принадлежало около десяти лавок, торговавших русским товаром 93.

В годы конституционного Королевства в Варшаве было три православных храма: перестроенная в 1818 г. из католической часовни домовая церковь в Королевском замке, выполнявшая функции придворного храма (здесь в 1820 г. был заключен брак великого князя Константина с И. Грудзиньской), греческая церковь Св. Троицы на ул. Подвале, также посещавшаяся русскими, и построенная в 1823 г. для расположенных в Варшаве российских воинских частей походная церковь Св. Спиридона 94.

Политика России в первые годы после образования Королевства Польского была направлена на сближение двух народов, преодоление враждебности и национальной розни. Это входило в планы Александра I. Желая воссоздать польскую государственность под эгидой России и тем самым навеки объединить Польшу с Российской империей, он задумывал положить конец вражде поляков и русских и объединить их братскими узами. В манифестах императора и официальных речах, произнесенных накануне и сразу после образования Королевства Польского, говорилось о «слиянии братских славянских народов».

Подобные риторические фигуры, которые усвоила и польская сторона, стали в эти годы частью официоза. В польской публицистике появились новые клише – апелляции к «великому русскому народу», адресованные к нему обращения: «братья», «побратимы», «единоплеменники». Комментарии по поводу образования Королевства Польского сопровождались славянофильскими лозунгами. Говорилось о том, что судьбы поляков связаны отныне с «предназначением народа-побратима» 95, подчеркивалось, что «новым бытием» они обязаны «северной державе» 96. В «Гимне Богу», написанном по случаю опубликования письма Александра I к Т. Островскому, Польша вверялась опеке россиян: «Пусть бесстрашное племя славян-побратимов отныне защищает земли несчастной Польши» 97. Идеи племенного единства и общности исторического предназначения поляков и русских, союз которых сулит счастливую будущность, развивал в речи по случаю провозглашения Королевства Польского Т.Вавжецкий 98. Сочиненная А. Фелиньским в 1816 г., к годовщине образования нового польского государства, песня «Boże, coś Polskę» («Боже, Ты, который Польшу…»), которая задумывалась как королевский гимн, а впоследствии стала восприниматься как гимн национальный, прославляла Александра I за то, что он «объединил славные битвами друг с другом два братских народа» ".