Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Поборник российско-польского сближения А. Чарторыский был обеспокоен антипольскими настроениями в России. В марте 1813 г. он советовал императору принять меры, чтобы не допустить антипольских выступлений в российской печати: «Союз, великодушное забвение причиненного зла, благопристойность и славная победа над преходящим чувством ненависти и раздражения, которое должно уступить место правильно понятой политике, стремлению к справедливости и в особенности к единению двух родственных наций, – вот тема, которую […] подобает развить» 4. «Оценка чувств, влияющих с обеих сторон на суждение о новых связях между ними [т.е. между русскими и поляками. – Н. Ф.], которые установятся после восстановления Польши, разбор господствующих мнений и царящих с той и с другой стороны предубеждений» были предметом внимания и вице-председателя Верховного временного совета по управлению Княжеством Варшавским Н. Н. Новосильцева, также представлявшего Александру I записки 5.

Председатель Временного верховного совета по управлению Княжеством Варшавским В. С. Ланской также высказывался против планов императора. В письме к царю 4 мая 1815 г. он с патриотических позиций предостерегал его перед опасностью, проистекающей из сохраняющейся враждебности поляков к соотечественникам. «Государь, прости русскому, открывающему пред тобою чувства свои и осмеливающемуся еще изъяснить, что благосердие твое и все усилия наши не могут быть сильны сблизить к нам народ и вообще войско польское, коего прежнее буйное поведение и сообразные оному наклонности противны священным нашим правилам; и потому, если я не ошибаюсь, то в формируемом войске питаем мы змия, готового всегда излить яд свой на нас» 6.

Патриотические настроения, возникшие после Отечественной войны 1812 г., приобрели в связи с польской политикой Александра I еще большую значимость. По словам русского историка Н. К. Шильдера, еще до Венского конгресса намерение Александра I восстановить Королевство Польское, ставшее известным в высших петербургских сферах, «вызвало некоторое охлаждение того радостного впечатления, которое возбудило в обществе вступление русских войск в Париж» 1. Нелегко было изгладить из памяти образ вчерашнего неприятеля, воевавшего под знаменем Наполеона и участвовавшего в походе на Москву. В сознании русских запечатлелись бесчинства поляков в оккупированной Москве 8, «измена» польского населения Литвы, с радостью встретившего Наполеона и сформировавшего собственный полк для действий против русской армии 9. Неудивительно, что милости, расточаемые царем полякам, – амнистия участникам военных действий, незамедлительная отправка польских легионов на родину за счет России и содержание всей польской армии вплоть до 1817 г. – вызывали ропот. Александр I отличал бывших наполеоновских генералов, занявших высшие командные посты в Королевстве Польском, – национальная гордость русских военачальников была задета.

Возрождение польской государственности казалось большинству россиян не только не отвечающим стратегическим интересам России, но и незаслуженным благодеянием для бывших врагов, а ныне вероломных и ненадежных подданных. Конституционное устройство Королевства Польского и либеральная политика Александра I в первые годы его существования возбудили в русском обществе зависть и раздражение против поляков. В дарованных полякам свободах русские люди усмотрели принижение тех, кто поляков победил. Явное недовольство вызывало полонофильство Александра I, его сближение с польской аристократией. В разговорах с императором не раз звучали ревнивые замечания по поводу его польской политики. «Государь! Зачем Вы ездите к полякам? Зачем пишете такие благодарственные манифесты?» – спрашивал его А. Ф. Орлов, добавляя: «Кто может любить Вас так, как русские?» 10Генерал-адъютант императора, впоследствии историк, А. И. Михайловский-Данилевский свидетельствовал: «Государь с поляками обращался ласковее, нежели с русскими, что происходит не от душевного к ним расположения, а от политических видов, ибо он желает искоренить вековую вражду, существующую между двумя народами, соединенными, наконец, его победами под одну державу» 11. Однако мало кто понимал цели польской политики царя. Автор известных воспоминаний о русской общественной жизни того времени Ф. Ф. Вигель писал о своем одобрении польской политики Александра I в 1815-1816 гг. как об исключительном явлении. «Как назвать восстановление свободной Польши самодержцем Всероссийским? Никогда еще столь великодушного ослепления не было видано. […] Никто в Петербурге, ни даже настоящие или мнимые друзья свободы, никто не скрывал неодобрения и прискорбия при виде сих новых опасностей, которые добровольно создавал он для России. […] Отнюдь не будучи свободомыслящим, я, быть может, один в восприятии титула царя Польского видел событие, счастливое для России, и основание нового для нее величия в будущем. Мне казалось, что Польша к России должна быть в том же отношении, как при Наполеоне Италия была к Франции […]. Или, думал я, Польша будет главным звеном той цепи, которая потянется от нее направо и налево и составлена будет из единокровных ей и нам славянских государств. Опираясь на Россию, как на огромную скалу, они сами, как ряд твердынь, будут защищать ее от нападения западных народов» 12. Энтузиазм Ф. Вигеля разделяли, как правило, лишь люди, кровно связанные или близко знакомые с польской культурой.