Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Статьи 92 и 93 конституции предусматривали также возможность существенного расширения компетенции обеих палат. В конституции говорилось, что сейм в дополнение к названным функциям «может рассматривать и все другие предметы, направленные ему для этого государем». На это же указывало и положение об обязанности сейма рассматривать вопросы, вытекавшие из представленного Государственным советом «Генерального доклада о положении страны», в частности, «в отношении злоупотреблений и всего того, что могло бы нарушить Конституцию». Сам король при этом «указывал на вопросы, подлежащие направлению» в сейм 74.

Предусмотренный конституцией регламент работы сейма походил на тот, который применялся и в сейме Княжества Варшавского. Предварительно одобренные королем проекты законов поступали из Государственного совета по королевскому указу в сейм. Палаты сейма не имели права собственной законодательной инициативы и могли обсуждать только направленные к ним таким образом законопроекты. Однако конституция (ст. 92) предусматривала, что в заключение сессии сейма, после завершения рассмотрения включенных в повестку дня законопроектов и предложений правительства, могли быть представлены «требования, предложения и возражения послов и депутатов, имеющие целью благо и выгоды своих сограждан» 75. Упомянутые в конституции «требования» послов и депутатов означали по существу их право обращения с петицией к правительству. Такие петиции направлялись в Государственный совет и подлежали рассмотрению в установленном порядке, после чего докладывались королю. По решению государя на их основе могли быть разработаны новые законопроекты, в дальнейшем направлявшиеся на обсуждение в сейм.

Палаты сейма – Сенат и Посольская изба, согласно конституции, были равноправны. Это значило, что король мог направить законопроект по своему усмотрению сначала на рассмотрение либо в одну, либо в другую палату. Обсужденный в одной из палат законопроект, в случае его принятия, поступал на одобрение во вторую палату, которая (на этот раз без обсуждения) могла только либо одобрить его целиком, либо полностью отвергнуть. Получивший одобрение обеих палат закон поступал на утверждение королю. Только для законопроектов по финансовым вопросам конституцией была установлена очередность их рассмотрения: сначала в Посольской избе, затем в Сенате. Каждая из палат, подобно тому, как это было в Княжестве Варшавском, выбирала из своего состава три комиссии: по финансовым вопросам, по гражданскому и уголовному законодательству, по вопросам государственного строительства и администрации. В ходе работы над законопроектами комиссии сейма имели право и получали возможность непосредственно сотрудничать и консультироваться с соответствующими Правительственными комиссиями по поводу внесения изменений и дополнений в разрабатываемые Административным советом законопроекты.

Конституция 1815 г., в сравнении с основным законом Княжества Варшавского, существенно расширяла права послов, депутатов и сенаторов в ходе обсуждения законопроектов. Они не только получали право письменно представить и в дальнейшем изложить свои замечания и соображения, но и могли свободно выступить в дискуссии («свободно высказаться по памяти») 76. Это право свободного высказывания они могли осуществить только в собственных палатах (сенаторы – в Сенате, послы и депутаты – в Посольской избе). Представить в палаты сейма письменные мнения имели право члены комиссий сейма и члены Государственного совета. Последние, правда, не могли участвовать в голосовании, поскольку не являлись членами палат сейма, но возможность их выступления существенно расширяла круг участников дебатов по законопроектам, по сравнению с существовавшими в то время парламентами других стран, где выступать в прениях могли только министры.

Голосование в сейме было открытым, что требовало от парламентариев явно определить свою политическую позицию. Решение в каждой из палат принималось простым большинством голосов. При равенстве поданных голосов проект также считался принятым. Одобренный сеймом текст закона поступал на утверждение королю, который имел право либо его утвердить, и тогда закон вступал в силу, либо отвергнуть, что означало окончательную отмену целиком всего, проделанного в ходе подготовки и обсуждения законопроекта. Никаких процедур доработки или повторного обсуждения законопроекта после королевской санкции конституция не устанавливала.