Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

«Таково изображение Иоанна, – резюмировал Пушкин, – изображение, согласное с историей…»

Либеральные историки, начиная с Николая Костомарова, сообщают о жестоком массовом терроре Ивана III против жителей Новгорода, ссылаясь, в том числе, на тогдашние иностранные источники. Так, Костомаров повествует о переселении «семи тысяч семейств в Московщину, зимой, по морозу…», однако подобные сведения более напоминают памфлет, чем исторические данные. При подобных массовых репрессиях Новгород просто захирел бы, но он не был даже лишён Иваном III права самостоятельно сноситься с Ганзой. Ганзейская торговля в Новгороде была прекращена лишь в течение 1493–1494 годов, и не потому, что Новгород запустел, а после закрытия Немецкого двора в силу складывающихся внешних обстоятельств.

«Выводимым» же новгородским боярам порой просто предоставлялись новые поместья в южных и поволжских краях.

Это не значит, конечно, что усмирение Новгорода проводилось Иваном III в белых перчатках, а не в ежовых рукавицах. Эксцессы были, однако таков был, увы, стиль эпохи, и – не только на русских землях или в Дикой Степи, но и в цивилизующейся Европе эпохи Возрождения.

Иногда противостояние Москвы и Новгорода представляют как борьбу за рынки, что, конечно, глупо. Подавление новгородского боярства было объективной исторической необходимостью. И даже нельзя всерьёз говорить о некой альтернативности тех времён – Новгород ни с какой точки зрения не мог стать исторической, судьбоносной альтернативой Москве, а точнее – новгородский сепаратизм не мог стать альтернативой централизованному и сильному в административном отношении государству.

Все прелести разъединения русский народ познал на своей шкуре во время господства на Руси Золотой Орды, которое стало результатом разъединения. Поэтому русская народная масса охотно вставала под знамя той силы, которая написала на своём знамени: «За всея Русь!».

А этой силой была Москва.

«Новгородский» же «республиканский» вариант – как общерусский, был нежизнеспособен в условиях, когда внешнее давление на Русь изменяло лишь свою географическую окраску, по-прежнему оставаясь серьёзнейшей угрозой будущему Руси и русского народа.

Точнее, «новгородский» вариант был для будущего Руси смертельно опасен! Сознавая эту угрозу, московский государь «всея Руси» Иван III Васильевич и боролся против Новгорода. Дело было не в амбициях, а в упрочении государства.

Так же активно боролся Иван III и за возвращение в состав России русских прибалтийских земель.

Это он в 1492 году поставил на берегу Наровы напротив шведской Нарвы русскую крепость Иван-город. Для жиреющего Новгорода XV века шведы были враждебны лишь постольку, поскольку угрожали непосредственно Новгороду. Город-республика Новгород мог со шведами и договориться – за счёт пренебрежения и даже предательства общерусских интересов. И только Новгородское княжество как составная часть Московского государства могло и обязано было стоять в общем строю борьбы против любого внешнего врага Руси.

В 1496–1497 годах Россия провела очередную войну со Швецией, но самой больной проблемой оказывался Ливонский орден. Он был неизменно агрессивен и весной 1501 года в союзе с Литвой нанёс серьёзный удар по русской морской торговле на Балтике. Было захвачено 200 русских судов с товарами и 150 купцов. Это, к слову, само по себе говорит о масштабе торговых связей Руси Ивана III с Западной Европой.

Само новое противостояние Ливонского ордена и Москвы, шведов и русских, Руси и Литвы стало результатом усиления Москвы, и этому противостоянию ещё предстояло развернуться позднее.

В эпоху Ивана III оформилось и некое внутреннее противостояние – духовное, о котором, не останавливаясь на нём подробно, нельзя не упомянуть. В личностном отношении это противостояние олицетворяли два крупных деятеля церкви – Нил Сорский и Иосиф Волоцкий.

Нил Сорский (1433–1508), в миру Николай Фёдорович Майко(в), родился в московской служилой семье, близкой к великому князю. Начав с писца при дворе, Николай вскоре отказался от блестящей карьеры, принял монашество, ездил в Палестину, а с начала 80-х годов основал в 15 верстах от Кирилло-Белозёрского монастыря скит на реке Соре (Сорке). Прозванный поэтому Сорским, Нил проповедовал аскетизм монахов, отказ церкви от землевладения и крестьян. Он и его последователи – «заволжские старцы», были названы «нестяжателями» и воплощали в себе подлинно духовную сторону православия.