Любовь Воронкова: След огненной жизни

- Так ступай туда и живи с пастухами!

Тогда Кир умолкал и словно весь подбирался.

- Теперь я этого не могу. Я - твой внук.

И было что-то такое опасное в глазах этого мальчика, в его голосе и осанке, отчего старая тревога снова просыпалась в душе царя. Однажды, после такой встречи, Астиаг призвал магов, толкователей снов.

- Повторите, как вы истолковали мое сновидение?

- Мы можем повторить то же самое, царь: сын твоей дочери будет царем.

- После меня?

- Вместо тебя. Если бы он остался в живых.

- Он остался в живых,- сказал Астиаг,- он вырос в деревне. Но когда мальчики, его товарищи, выбрали его царем, он все сделал и устроил так, как поступают настоящие цари - установил звание телохранителей, лучников, всадников и все прочее... По вашему мнению, что все это значит?

Маги посовещались.

- Если мальчик живет,- сказали они,- и уже был царем, то будь спокоен. Вторично он не будет царствовать.

- Я сам так же думаю,- согласился Астиаг.- Сновидение мое уже оправдалось, и внук мой больше не опасен для меня. Однако,- добавил он с угрозой,- рассудите хорошенько и дайте совет наиболее безопасный для моего дома... и для вас.

- Для нас самих, царь, весьма важно упрочить твою власть,- принялись уверять его маги.- Ведь если власть перейдет к Киру, у которого отец перс, персы захватят Мидию и мы превратимся в рабов, а пока царствуешь ты, до тех пор и мы пользуемся уважением народа и всякими почестями. Как же не заботиться нам о тебе и о власти твоей? Да если бы мы заметили какую-нибудь опасность, то сейчас же предупредили бы тебя. Но сновидение кончилось ничем. Поэтому мы и сами спокойны и тебе советуем успокоиться. А мальчика отошли к его родителям в Персию.

Астиаг выслушал это, и морщины на его лбу разгладились. Маги ушли. Астиаг позвал к себе Кира.

- Из-за пустого сновидения я было обидел тебя, дитя мое. Но тебя спасла судьба. Теперь уходи с миром к персам, я пошлю с тобой проводников. Там встретят тебя отец и мать.- И добавил с усмешкой: - Только не такие, как Митридат и Спако!

"А какие? - думал мальчик, оставшись один.- Мои родители царского рода. Но они бросили меня. А Митридат и Снако меня любили. Так почему он смеется над ними?"

И снова - уже в который раз! - он пытался понять: почему он, Кир, внук царя, оказался в семье пастуха? Почему родители оставили его, отдали Митридату? Сколько раз он пытался узнать это от слуг, от рабов, но у всех были запечатаны уста.

И почему никогда, ни разу, Спако, лаская, и приголубливая его, и называя его "милым сыном", не проговорилась, что он вовсе не сын ей?

Теплые воспоминания о доброй женщине увлажнили его глаза.

- Прощай, моя мать Спако! Прощай, мой отец Митридат!

Тут ему вспомнились слова Астиага:

"Так иди туда и живи с пастухами!"

Вернуться... Снова войти в хижину под низкой кровлей, где кисло пахнет не просохшим от ночной росы пастушеским плащом, сотканным из грубой рыжей шерсти. Снова сесть за стол, на котором нет ничего, кроме сухих лепешек и молока. Снова гонять по горным пастбищам царевы стада и беречь их от диких зверей. И так всю жизнь - сегодня, завтра, послезавтра?..

Нет! Он внук царя. Он сын царской дочери. Разве для того родился Кир в царской семье, чтобы остаться пастухом? Нет!

Но когда он вырастет, он возьмет к себе и Спако, и Митридата.

Он долго стоял у окна и смотрел на гаснущие вершины гор. И словно видел маленькую хижину, утонувшую в темной зелени, и людей, живущих там. Он стоял и плакал, прощаясь и с горами, и с лесами, растущими на них, и с дорогими сердцу людьми, которых он покидает.

Кир стоял и плакал, потому что ему было тогда всего только десять лет.

КИР УЗНАЛ ПРАВДУ

Кир умел сидеть на коне. Этому он научился почти тогда же, когда научился ходить. Спутники его, лучники и копейщики, которые должны были проводить Кира до отцовского дома, ехали сзади. Хотя и не считали они мальчика наследником индийского царя - все-таки по отцу он перс и принадлежит народу порабощенному,- но было что-то в повадке Астиагова внука такое властное, что мидяне опасались обидеть его. Мальчик был задумчив и молчалив. Дорога шла на взгорье, солнце палило. Горы все теснее и выше поднимались по сторонам, заслоняя Экбатаны. Когда Кир оглянулся в последний раз, за спиной уже не было ничего, кроме желтых с лиловыми трещинами скалистых уступов. Тогда Кир вспомнил о своих спутниках и придержал коня.

- Что вы знаете обо мне? - неожиданно спросил он ехавшего справа оруженосца. У лучника забегали глаза.