Любовь Воронкова - След огненной жизни

- Сын Камбиза будет царем Мидии - он наследник Астиага. А ведь сын Камбиза - перс! Перс! Перс!

Когда мальчик отдохнул от тяжелого пути, от шума встречи я от объятий родственников, мать стала спрашивать о том, как и где он жил? И почему не убежал раньше к своим родителям? И почему не дал им знать, что он жив, когда они считали его погибшим?

- Я обо всем узнал совсем недавно,- отвечал Кир,- а о том, что царь хотел убить меня, узнал только дорогой.

- Мальчик, царь - твой дед! - с упреком прервала его Мандана.

Ей хотелось, чтобы Кир забыл об этом страшном решении Астиага. Разговоры об этом были опасны. И ведь не убил же ее отец ее сына!

- Царь - мой дед,- упрямо повторил Кир,- и он приказал убить меня. А Гарпаг не убил. И Митридат не убил. А Спако меня вырастила... и...

Здесь голос Кира задрожал, и он опустил ресницы, чтобы скрыть набежавшие слезы.

- Она очень добрая... Я очень люблю ее.

- Но ведь не она твоя мать! - поспешно прервала Мандана.- Мать - это я. Я! Разве я меньше любила бы тебя?

- Разве ты был бы меньше счастлив у нас? - мягко упрекнул и Камбиз.

Мальчик быстро взглянул на мать, на отца и, овладев своим волнением, снова начал рассказывать.

- Мы пасли быков в горах. Там большой лес. Очень густой. К стаду выходили волки. Но отец не боялся их. Он их отгонял бичом. И я не боялся. А когда я, бывало, запоздаю и приду домой поздно, мать... Спако ждет меня. Она никогда не ляжет спать, если меня нет дома. Я очень люблю ее.

- Неужели ты, мой сын, никогда не сможешь признать меня матерью? сказала Мандана.- Ведь я не виновата, что так случилось! Отец отнял тебя, он вырвал тебя из моих рук!

- Мы любили тебя, сын, и умершего,- тихо вздохнул Камбиз.

Киру стало жалко этих пока еще чужих ему людей. Вот опи плачут теперь перед ним. Им больно, что он любит Спако, что Митридата называет отцом. А как он может забыть Спако и Митридата, как он может перестать любить их, если даже не они его отец и мать? Жестокие слова готовы были сорваться: "А почему же мои родители не защитили меня, почему отдали на смерть? Почему не вырвали меня из рук деда и не укрыли от гибели?"

Но он промолчал.

- И ты спал в хижине на соломе, ты - царский внук? - с сокрушением начала Мандана.- Ты, как простой пастух, пас ков и сражался с волками?

_ Но зато отец... но зато Митридат научил меня ездить верхом и стрелять из лука. Мы с ним убили медведя, а когда кабаны нападали на наше поле, мы прогоняли их.

Внезапно взглянув в окно, Кир вскочил:

- Уже вечер... Поздно, а я так далеко... Спако ждет меня!

- Опять Спако! - крикнула Мандана и вышла, закрыв руками лицо.

- Мальчик мой,- печально сказал Камбиз,- ты должен понять, что уже не вернешься туда. Ты должен смириться с этим.

" - Но Спако плачет теперь, - смущенно сказал Кир.- Я знаю, что не вернусь. Только я вдруг подумал: уже поздно, а она, может быть, ждет. Я хочу, чтобы они тоже приехали сюда. Можно, чтобы они приехали? Пусть живут здесь. Они ведь будут очень тосковать одни, без меня!

Кир с надеждой посмотрел в глаза Камбиза. Но тот только пожал плечами.

- Я не думаю, чтобы твой дед отпустил их.

И про себя добавил: "...если они еще живы".

- Когда я вырасту, я возьму их к себе,- сказал Кир.

- Когда вырастешь, поступишь, как захочешь. А теперь ты прежде всего должен помнить о том, что ты - внук царя. Правда, ты перс, но и персы не всегда были данниками мидян. А Персия, твоя родина, у них в презрении. Вот о чем ты не должен забывать. Будь мужествен - у тебя другая судьба!

- Какая судьба у меня? Я буду царем?

- Тс-с... Я вовсе не хотел сказать этого!

Камбиз испугался - не молвил ли он лишнего? И поспешно заговорил о чем-то другом. А Кир задумался. Скоро все утихло и умиротворилось в доме Камбиза. И мать, рассказывая о чудесном спасении Кира, всегда добавляла:

- Его вскормила собака! Он будет необыкновенным человеком!

Ей не хотелось, чтобы люди говорили, что ее сына вырастила рабыня, жена пастуха. Уж лучше пусть будет чудо - мальчика вскормила собака. Тем более, что Спако и собака - одно и то же слово!

СКИТАНИЯ

В доме отца Кира учили всему, что должен знать и уметь перс: еадить на коне, стрелять из лука и всегда говорить правду.

Учили Кира и тому, что не дозволяется делать. И опять, прежде всего, не лгать. Лживость считалась у персов самым постыдным из всех пороков. Чего нельзя делать, того нельзя и говорить.

Вторым, после лживости, важным пороком было иметь долги. И тут сказывалось то же отвращение ко лжи: ведь должник вынужден лгать!

Нельзя плевать в реку. Нельзя мыть руки в реке. И нельзя дозволять кому-либо делать это. Река - божество. А богов надо почитать.