Виктор Баранец - Потерянная армия - Записки полковника Генштаба

Однажды какой-то лох-челнок, стремясь убедительно продемонстрировать покупателям прочность забугорных резиновых изделий, налил в презерватив ведро воды и в таком виде привязал его к генштабовской ограде рядом со своим лотком. А для пущей убедительности крупными буквами написал красным фломастером на белом шарике: «Выдерживает 30 литров. Использование — многоразовое»…

Не раз бывая в Главных штабах других силовых ведомств, такого унизительного торгового балагана под их окнами я не видел. Никто не вешает разноцветные шарики презервативов или импортные бюстгальтеры и на чугунную ограду Дома правительства на Краснопресненской набережной…

Тут, на Арбате, генштабисты постоянно созерцают и несколько ржавых железных контейнеров, на которых кривыми белыми буквами начертано — «Мусор». Однажды мне стало очень обидно, что эти с верхом набитые картонными коробками и пустыми бутылками контейнеры, с небрежной белой надписью, растекшейся, как мороженое на солнце, торчат прямо у святых стен.

Эти мусорные баки в нескольких десятках метров от парадного подъезда Генштаба много лет подряд будут раздражать меня, как красная тряпка — быка на корриде. Иногда вылезая из норы метро с совершенно солнечным настроением, я мгновенно мрачнел при взгляде на переполненные мусорные контейнеры, которые к тому же нередко дымили от брошенного в них каким-нибудь нетрезвым бомжем окурка. При этом голубой язык дыма доставал до самых дверей ГШ и жуткая вонь горелого мусора частенько проникала внутрь здания.

Наверное, истинный художник умеет видеть розу даже на куче навоза: однажды светлым утром я застал возле мусорных баков забугорного репортера, который своим «кодаком» так выстраивал кадр, чтобы Генеральный штаб выглядывал из-за дымящейся арбатской помойки. Иностранец явно хотел испоганить наш, советский, образ жизни.

— Стоп! Ноу! — заорал я на него. — Милитари обжект!!!

— Yes, — ответил репортюга, пряча «кодак» в кофр, — I am leaving now!

Он сказал мне, что уходит. Но коварное депо свое сделать уже успел. Снимок у него получился классный. Через некоторое время я увижу его в лощеном западном журнале, который пойдет гулять по рукам зло матерящихся генштабистов. Это еще больше добавит мне патриотического вдохновения в борьбе с помойкой.

Узнав у толстой тетки-уборщицы, в засаленном синем халате, номер телефона ее начальника, я много раз звонил ему, требуя убрать помойку из-под священных стен Генерального штаба. Шеф арбатских мусорных баков на экспрессивном русском языке рекомендовал мне бдительно охранять Отечество от агрессивных происков империализма и не вмешиваться в образцовую деятельность тружеников городского коммунального хозяйства.

Тогда я возвел проблему в ранг государственной. Позвонил в столичное правительство и допек его тем, что негоже президенту — Верховному главнокомандующему, каждое утро проезжающему по Арбату в Кремль, созерцать свой Генеральный штаб на фоне дымящихся помойных баков…

Тут результат последовал незамедлительно: помойку передвинули метров на двадцать левее, спрятав ее от президентских глаз за красным зданием метро. Но при этом она стала еще ближе к беломраморным стенам моего храма и кинотеатру «Художественный». А через некоторое время здесь же появятся еще более интересные объекты — синие импортные уличные будки с надписью «Туалет». Возле них будет восседать на стульчике вечно нетрезвая старуха, которая, постоянно слыша раздающиеся рядом характерные пронзительные звуки, громко комментировала их нетерпеливо топчущимся вокруг нее стеснительным клиентам:

— Заплатил тысячу, а пукает на две!

Недалеко от туалетных будок и помойки летом 1997 года под окнами Генштаба появилась и часовенка Бориса и Глеба…

Однажды жаркой летней порой управление связи Генштаба в большом зале на первом этаже славненько отмечало свой юбилей. Было душно — открыли окна. Потом нестройный, но очень старательный хор хмельных генштабовских связистов стал яростно орать песни.

Могучие голоса разъяренно и звонко рычащих дюжих мужиков, расчувствованных тем, что Стенька Разин кинул за борт в набежавшую волну хорошенькую княжну, вылетали на Арбат и вводили в смятение торгашей и прохожих, среди которых оказался бывший в ту пору секретарем Совета безопасности России Олег Лобов. Он позвонил одному из первых замов министра и приказал немедленно прекратить безобразие, провести расследование и наказать виновных.