Виктор Баранец - Потерянная армия - Записки полковника Генштаба

Дальше был огромный холл с квадратными люстрами и двумя большими, в человеческий рост, зеркалами: в них перед заступлением на пост прапорщики и солдаты внимательно осматривали внешний вид своих абсолютных двойников.

Стены холла были облицованы плитами из сероватого полированного гранита (когда позже меня назначат на высокую должность старшего в команде полковников для похорон ответственного сотрудника заповедника Минобороны «Завидово», поставлявшего «дежурных кабанов» для охоты Брежнева, в траурном зале Центральной клинической больницы я увижу такие же плиты из серого полированного гранита, и память об этом сходстве посылала мне мрачные сигналы, холодя душу многие годы каждый раз, когда приходилось топать по холлу).

Два лифта постоянно заглатывали или выплевывали генералов и полковников вперемешку с людьми в гражданском, чьи лица источали многозначительность.

Под голыми вешалками двух раздевалок восседали две сосредоточенные старушки. Одна уткнулась в газету, другая — в клубок с вязальными спицами. С тех пор эту картину я буду наблюдать более десяти лет. Старушки числились гардеробщицами, но, наверное, только раз в году в гардеробе все вешалки занимались шинелями или плащами с генеральскими и адмиральскими погонами — в дни совещаний высшего руководящего состава.

Когда же и в Генштаб проникнет стихия коммерции, у старушенций начнется интересный бизнес — они станут приторговывать газетами, среди которых некоторое время особой популярностью будут пользоваться порнушные «Спид-Инфо» и «Еще!».

Кто-то заложил потом старух коменданту ГШ, и он запретил торговлю сексуальной макулатурой. Но тягу древних гардеробщиц к доходному бизнесу уже не мог остановить даже самый строгий приказ. Когда кто-нибудь из офицеров или генералов вешал плащ или шинель на вешалку, старушки с блудливым блеском в глазах негромко спрашивали: «Про это интересуетесь?» И на мгновение приоткрывали в руках «Красную звезду», в которую была вложена «Еще!» с грудастой голой телкой на обложке. Товар шел нарасхват. Причем покупатель в качестве довеска чаще всего был вынужден приобретать и «Красную звезду», дабы не попасть в пикантную ситуацию. Так приятное сочеталось с полезным.

Но это будет потом.

…Я посмотрел в зеркало лифта и увидел отражение хорошо поджаренной на солнце физиономии с красным облупленным носом и настороженными провинциальными глазами. Мне казалось, что она не вписывалась в строй бледновато-усталых или изможденных похмельем (но не потерявших остатков интеллектуальности) лиц, принадлежавших к военной элите.

Сквозь окно на лестничной площадке четвертого этажа я взглянул в большой внутренний дворик и был очарован каменным сооружением, разукрашенным лепниной и чудными металлическими решетками на окнах и дверях. Мой давний друг, сослуживец и коренной москвич полковник Евгений Буркун, большой знаток столичной старины, предупреждал меня о существовании этого скромного шедевра — старого здания метро «Арбатская», которое навсегда упрятано от посторонних глаз в беломраморной шкатулке Генштаба…

С помощью Жени я обратил внимание на еще одну потрясающую глупость: со стороны Калининского проспекта вход действующего метро был встроен прямо в здание ГШ. И хотя было совершенно очевидно, что такая зодческая идея увязывалась с наличием секретной ветки метро под «мозговым трестом армии», мои мозги не могли понять, как можно было, руководствуясь даже самыми оригинальными военно-прагматическими соображениями, вламываться в самое сердце старинной арбатской архитектуры…

Нервные мысли о невежестве власти в отношении отечественной истории и культуры будут прожигать меня все годы службы на Арбате. Было и другое…

Еще на заре демократии и дикого рынка под самыми окнами ГШ, прямо на его ограде, устроили выставку иностранного ширпотреба. С тех пор каждое утро можно было наблюдать «товарное наводнение» — гигантские развалы турецкого и другого импортного барахла от дешевых домашних тапочек до дубленок; челноки вываливали чуть ли не на генштабовские подоконники.

Жизнь офицеров и генералов на Арбате наполнилась неожиданными красками: сидя в кабинете над «ядерными» картами или над очередным прожектом военной реформы, можно было одновременно в упор любоваться голыми дамскими попками на обложках «Плейбоя», рюшечками на женских трусах «от Кельвин Кляйн» или романтически поразмышлять о зависимости дамского удовлетворения от конфигурации протекторов на французских презервативах повышенной прочности, яркая реклама которых «заглядывала» в генштабовские окна…