Виктор Баранец - Потерянная армия - Записки полковника Генштаба

В военном училище и в академии у меня были пятерки по научному атеизму. В свое время я был начальником партийного отдела газеты и заместителем редактора главного партийно-политического журнала Вооруженных Сил. В моем послужном списке значилось несколько месяцев службы в должности референта начальника Главного политического управления…

С какой стороны ни глянь — везде я политический.

«И теперь менять принципы и взгляды?!» — так кричал я сам себе, много раз бродя по оврагам вокруг церкви, за которую меня агитировала жена.

От этих жгучих мыслей в мозгах появлялось все больше пепла.

Когда пошла в моей жизни черная полоса невезения, я сломался. И поставил жене условие, — чтобы никого больше в церкви во время крещения не было. Однажды жена пришла радостная и сказала:.

— Я купила тебе церковь на полтора часа…

В тот исторический день был жуткий мороз. Я напялил на нос черные солнцезащитные очки и вместе со своим идейным и торжествующим от победы поводырем спозаранку короткими перебежками среди кустарников на Крылатских холмах отправился в церковь, пребывая в твердом убеждении, что таинство моего преображения будет строго конфиденциальным…

Когда в церковном предбаннике я покупал свечи, рядом с моей женой появился священник и тихим виноватым голосом что-то ей сказал. Страх горел в ее глазах, когда в следующую минуту она доложила мне, что, ввиду экстренного отъезда за границу какого-то крылатского пацана, родители упросили батюшку окрестить его вместе со мной.

Кровь ударила в мои мозги при этом сообщении с такой жуткой силою, что аж потемнело в глазах. Наверное, ни один полковник Генерального штаба за свою жизнь не отвешивал в адрес своей благоверной такие цветастые тирады, какие поперли из меня в ту минуту. И только понимание того, что я нахожусь в святом месте, где не приличествует даже громко говорить, сдерживало меня от дикого ора: я ходил по предбаннику кругами, сверкая злющими очами и люто рычал на жену, выплескивая на нее кипяток своего негодования из-за провала «операции»…

— Ничего-ничего, — тихо говорила жене старушенция, продающая свечки, — это из него бес выходит…

Мысль о побеге сверкнула и погасла в мозгу в ту секунду, когда входная дверь открылась…

То был явно не мой день.

Вслед за холеным барчуком и роскошной дамой в дубленке в предбанник вошел человек в гражданке, при виде которого мне хотелось провалиться сквозь землю… То был бывший начальник факультета, на котором я учился в Военно-политической академии имени Ленина, — генерал-майор Алексей Дмитриевич Глоточкин…

Наверное, в жизни каждого человека бывают моменты, когда жизнь издевается над ним с тою зловредной фантазией, как сытая кошка над поверженной полуживой мышью.

Меня и генеральского внучка пригласили на священнодейство. Мой бывший учитель стоял с дочерью позади нас, и мы оба делали вид, что не узнаем друг друга. Я в несколько секунд успел сделать жене небывало страстный доклад о нежданной встрече, и она приткнулась поодаль к стене с видом человека, уличенного в предательстве и ожидающего страшной казни…

Священник попросил нас поднять штаны выше колен. А поскольку я облачился в узкие альпийские брюки на гагачьем пуху, штатнины не поднимались выше икры. Я изо всех сил тянул их, пересиливая боль, но все было без толку. Тогда я проделал это с такой мужской силою и злостью, что тихий треск раздался в церковной тишине и штанины распались по швам до колен… Задача была выполнена.

Жена догадывалась, какие экспрессивные публицистические мысли роились во мне в ту минуту яростной борьбы с собственными штанами.

Но и это была не последняя беда.

Перед омовением священник попросил нас приготовить полотенца. На плечах барчука в мгновение ока появилось цветастое покрывало, а я стоял в нерешительности, боясь повернуться назад, дабы не встретиться взглядом с генералом. Жена выручила меня своим мохеровым шарфом, и еще более жуткая злость на это убожество уже совершенно подталкивали меня к предынфарктному состоянию.

После причащения я встал напротив иконы и намеренно долго и нелепо торчал пред нею, дожидаясь ухода барчука с матерью и с дедом.

Когда это произошло, душа распрямилась и разомлела в елейном дыму. Стоя пред образами, я с компьютерной скоростью уже просчитывал самые короткие маршруты возвращения на место постоянной дислокации с максимальным использованием маскирующих свойств местности…