Брендан Симмс - Европа. Борьба за господство

Германия имела принципиальное значение и для безопасности голландцев, после того как в конце шестнадцатого столетия те освободились от господства Испании. Главной задачей образовавшейся республики Соединенных провинций стала защита «садов» Голландии, огороженной области, что омывалась на западе Северным морем. Географическое положение обеспечивало защиту республики на севере, юге и западе, но восточная граница была чрезвычайно уязвима для посягательств Священной Римской империи. Поэтому стратегия голландцев заключалась в стремлении разместить опорные пункты как можно глубже на территории Германии и тем самым, как признали в 1587 году Генеральные штаты, «отодвинуть войну от границ нашей страны». С образованием Соединенных провинций безопасность республики опиралась на стратегию «передовой обороны» в Священной Римской империи. [49] James D. Tracy, The founding of the Dutch Republic. War, finance, and politics in Holland, 1572–1588 (Oxford, 2008), pp. 5–7, 143–5, 238–41 and passim. For the connections between the Netherlands and the Empire see Johannes Arndt, Das heilige Römische Reich und die Niederlande 1566 bis 1648. Politisch-Konfessionelle Verflechtung und Publizistik im Achtzigjährigen Krieg (Cologne, 1998). Более того, вождь голландских повстанцев Вильгельм I Оранский был принцем Священной Римской империи, человеком «германских кровей», как пелось в голландском гимне. В Германии, по сравнению с Англией, нашли убежище почти вдвое больше голландских беженцев. В 1564 году Вильгельму самому пришлось скрываться в Германии, где он вербовал рекрутов и откуда предпринимал военные действия. Его основным союзником являлся Иоганн Казимир Пфальцский, чьи земли располагались в западной части Германии, в стратегически важном для голландцев районе. В начале семнадцатого столетия голландцев снова стали беспокоить события в Германии, когда Габсбурги замыслили захватить Клеве. Поэтому они вмешались с оружием в руках и остановили «империалистов». Коротко говоря, судьба голландцев была тесно связана с судьбой Священной Римской империи.

Империя имела важное стратегическое значение также и для Англии. Когда в сороковые годы шестнадцатого столетия английский король Генрих VIII присоединился к коалиции против Карла V, он отправил посланников на поиски «возможности наладить отношения и заключить дружбу с князьями и потентатами Германии». [50] Rory McEntegart, Henry VIII, the League of Schmalkalden and the English Reformation (Woodbridge, 2002), pp. 11–12 and 217–18 (quotation p. 17). Короткий и губительный четвертый брак короля с Анной Клевской был продиктован прежде всего желанием поддержать Шмалькальденский союз. Позднее Германия приобрела новую ценность с учетом строительных работ по возведению оборонительных сооружений в Нидерландах (этот регион советник Елизаветы I Уильям Сесил называл «контрэскарпом Англии», то есть оборонительной позицией сразу за пределами внутреннего периметра). [51] Cited in R. B. Wernham, Before the Armada. The growth of English foreign policy, 1485–1588 (London, 1966), p. 292. В 1572 году Елизавета заплатила Иоганну Казимиру Пфальцскому за военные действия против испанцев в Брабанте. [52] J. Raitt, ‘The Elector John Casimir, Queen Elizabeth, and the Protestant League’, in D. Visser (ed.), Controversy and conciliation. The Reformation and the Palatinate, 1559–1583 (Allison Park, Pa, 1986), pp. 117–45. 145 Именно поэтому Елизавета в середине 1580-х годов вторглась в Нидерланды, чтобы предотвратить захват этих земель испанцами. В начале семнадцатого столетия Англия вновь взялась за оружие – из страха, что Габсбурги могут проникнуть на северо-запад Германии. Значительное английское войско было переброшено на континент. Если коротко, большая стратегия англичан все больше исходила из того, что безопасность королевства зависит от пребывания Нидерландов и Священной Римской империи в дружественных руках. [53] О нежелании Елизаветы вторгаться в Нидерланды: Simon Adams, ‘Elizabeth I and the sovereignty of the Netherlands, 1576–1585’, in Transactions of the Royal Historical Society, Sixth Series, XIV (2004), pp. 309–19. 319

Швеция также проявляла все больше озабоченности происходящим в Германии. Король Густав II Адольф и шведский парламент (риксдаг) с растущей тревогой наблюдали за успехами Габсбургов в начале Тридцатилетней войны. В декабре 1627 года король предупредил парламент, что, если сидеть сложа руки, «захватчик скоро подойдет к нашим границам». Риксдаг согласился с Густавом и счел за лучшее действовать на упреждение, чтобы «перенести тяготы и хлопоты войны на территорию неприятеля». Более того, было признано, что безопасность страны возможно обеспечить только захватом германских балтийских портов, из которых противник может начать нападение. Канцлер Аксель Оксеншерна позже заметил, что «если император захватит Штральзунд, ему отойдет все побережье, и тогда мы окажемся во всечасной опасности». [54] Michael Roberts, Gustavus Adolphus (London and New York, 1992), pp. 59–72, and ‘The political objectives of Gustav Adolf in Germany, 1630–2’, in Roberts, Essays in Swedish History (London, 1967), pp. 82–110. The quotations from Gustavus Adolphus and the Rijkstag are in Erik Ringmar, Identity, interest and action. A cultural explanation of Sweden’s intervention in the Thirty Years War (Cambridge, 1996), p. 112. Oxenstierna is quoted in Peter H. Wilson (ed.), The Thirty Years War. A Sourcebook (Basingstoke and New York, 2010), p. 133. В 1630 году Густав занял Узедом в Померании, чтобы создать плацдарм для дальнейшего наступления. Советник Густава Юхан Адлер Сальвиус охарактеризовал эти действия как стремление предотвратить образование мировой католической монархии в христианском мире посредством защиты «свобод в Германии». [55] ‘Swedish Manifesto. 1630’, in Wilson (ed.), Thirty Years War. A Source-book, p. 122. The concerns about the Habsburgs ‘drawing nearer to the Baltic provinces’ are clearly spelled out on pp. 123–4. The ‘liberty of Germany’ is invoked in the final paragraph, p. 130. Вскоре после этого, в 1631 году, шведский король разгромил императорские войска в битве при Брейтенфельде, и шведы двинулись в глубь Южной Германии и стали угрожать Мюнхену, столице ближайшего союзника Фердинанда II, императора Священной Римской империи. Ходило немало разговоров о том, что шведский король сам собирается примерить императорскую корону, [56] Sigmund Goetze, Die Politik des schwedischen Reichskanzlers Axel Oxenstierna gegenüber Kaiser und Reich (Kiel, 1971), pp. 75–90. а курфюрст Иоганн Георг Саксонский даже обвинил канцлера Оксеншерну в желании сделаться «неограниченным властелином и dictator perpetuum [57] Пожизненным диктатором ( лат .) . Примеч. ред. в Германии». [58] Quoted in Michael Roberts, ‘Oxenstierna in Germany’, in Roberts, From Oxenstierna to Charles XII. Four studies (Cambridge, 1991), p. 26.