Алексей Абрамов - У Кремлевской стены (сборник)

Вот медная калитка, ведущая к главному входу в Мавзолей Ленина. Отрывистый металлический лязг — карабины энергично взяты «к ноге». В наступившей тишине разводящий осторожно открывает калитку. Лишь по движениям губ можно понять команду: «Смена, шагом марш!» Резиновая дорожка, гранитные ступени… Все ближе черные двери, над которыми алеет родное имя ЛЕНИН. Вот приставлен шаг — новые часовые стоят перед старыми. И в этот миг над притихшей Красной площадью, над Мавзолеем вождя раздается перезвон кремлевских курантов. Кажется, что его вызвали пришедшие солдаты.

Часовые сменяются под второй перезвон.

Церемониал смены, зародившийся в середине 20-х годов, носит отпечаток суровой простоты, свойственной той незабываемой поре. Он прост и в то же время величествен, как и сама революция.

Все, кто находится в эти минуты на Красной площади, невольно останавливаются, чтобы полюбоваться сменой почетного караула у Мавзолея Ленина. Взволнованно блестят глаза тех, кто видит это впервые, и тех, кто — в сотый раз.

Солдаты, несущие эту почетнейшую вахту, скупы на слова. «Горжусь доверием Родины», — говорит ленинградский рабочий Александр Артемьев. «Ответственность огромная», — заявляет его напарник куйбышевский столяр Владимир Коренченко. «Вряд ли кто из нас мечтал о такой чести», — добавляет челябинский подручный сталевара Владимир Уренев. «Бережем», — краток свердловский электромонтер Владимир Пустовалов.

Вечный караул — это не только воинские почести вождю. Это символ всенародной любви к Ильичу. Еще в первую годовщину смерти В. И. Ленина — 21 января 1925 года — в почетный караул у саркофага вождя вместе с кремлевскими курсантами встали красноармейцы и командиры других частей, рабочие и крестьяне. Эта традиция возродилась в 60-е годы. Когда пионерия или комсомолия отмечают на Красной площади свои праздники, то на посту № 1 рядом с солдатами стоят лучшие школьники и студенты, молодые рабочие и колхозники.

«Спасибо Москве: она бережет человечеству Ленина», — сказал чешский строитель Бжетислав Иранек, посетив Мавзолей.

Нет таких мест, где не знали бы о Мавзолее Ленина.

…На высокогорном киргизском пастбище чабаны слушают седобородого акына. Полузакрыв глаза, он поет под звуки кобыза о Москве, где «на площади есть кибитка», в которой спит Ильич:

Эта песня родилась в 1924 г. Тогда еще не все знали, как выглядит Мавзолей. Но безвестные народные барды сами создали его образ. Киргизский акын называет его кибиткой, сказитель с русского Севера — домиком мраморным, дагестанский ашуг — стеклянной саклей. Они никогда не встречались со Щусевым, но характерно, что, как и зодчий, они наделили Мавзолей вождя теми же качествами: простотой и доступностью. Вождь жив, вещает их устами народная мудрость; его Мавзолей — не замок с высокой стеной, он открыт для любого арата и рыбака, пастуха и каменщика; ты можешь прийти к Ильичу, как к самому большому другу…

Немало сказов и песен о Мавзолее.

Кто из нас не лелеет эту мысль, столь душевно выраженную архангельской сказительницей? Лелеет и будет лелеять всем сердцем, понимая в то же время, что еще никто не возвращался оттуда… Мы мечтаем, чтобы Ленин прошел по заводам, где рабочие, имеющие аттестаты зрелости, делают на автоматических линиях за каждые пятнадцать дней столько, сколько их деды и отцы сделали за весь 1940 г. Чтобы он увидел семью могучих внуков его Волховстроя — миллионо-киловаттные ГЭС на великих реках страны. Чтобы он порадовался чудо-звездолетам «Восток», «Салют», «Мир» и «Союз», побывал в наших вузах, где учатся белые, желтые и черные из 149 государств. Чтобы он прогулялся под липами Москвы и пальмами Гаваны, под каштанами Праги и бамбуковыми деревьями Ханоя, проехал из конца в конец Социалистическое Содружество Народов, где по его заветам воля и труд миллионов освобожденных людей «дивные дивы творят».

воскликнул ганский поэт Джон Окай, стоя у Мавзолея.