Нэнси Шилдс Коллманн - Преступление и наказание в России раннего Нового времени

Поэтому в России в раннее Новое время, как и в Европе, женщин сжигали или закапывали – такими способами обеспечивалось полное уничтожение преступницы, ее тела и ее духовной составляющей. Женщины (как и мужчины), найденные виновными в преступлении против религии (см. главу 15), обрекались на сожжение. Жена, убившая своего мужа (а в некоторых случаях – и за колдовство и детоубийство), подлежала особо жестокому погребению заживо. Ее помещали в землю стоя и закапывали до шеи, так что ее ждала медленная смерть от голода и истощения. По закону такой приговор не мог быть смягчен никаким помилованием, даже если родственники погибшего мужчины просили за злодейку. С другой стороны, мужа, убившего свою жену, просто вешали или отрубали ему голову как за убийство. В практике подобного правоприменения известен случай погребения заживо жены курского посадского человека, которая в 1637 году призналась под пыткой, что подговорила двух человек на убийство мужа [752]. В законах такая мера впервые встречается в Соборном уложении 1649 года. Закапывание было подтверждено в 1663 году и в Новоуказных статьях 1669 года. Хотя указ 1689 года отменил такую меру, заменив отсечением головы, погребение заживо продолжало использоваться и в XVIII веке [753].

В качестве судебной санкции такое погребение было поистине ужасным. Джон Перри, инженер на русской службе, строивший каналы с 1698 по 1712 год, так описывал его: «Жену заживо стоймя закапывали в землю, так что только одна голова оставалась на поверхности земли. Тут приставлялась стража, чтоб наблюдать за тем, чтоб никто не высвободил несчастную, пока она не умрет голодной смертью. Зрелище это весьма обыкновенно в этой стране, и мне известно, что осужденные таким образом нередко оставались в этом положении дней 7 или 8».

Якоб Рейтенфельс, писавший в начале 1670-х, стал свидетелем такой казни двух женщин, закопанных друг подле друга: «Днем священники читали молитвы и утешения, зажегши вокруг этих живых покойниц восковые свечи, на ночь ожидала другая стража». Позднейшие авторы говорят о том, что стража не позволяла прохожим давать еду и питье зарытым в землю женщинам, но разрешала бросать монеты, которые шли на покупку свечей или на последующие похороны. Иногда этих женщин миловали, выкапывали и позволяли им уйти в монастырь: так произошло и с героинями рассказа Рейтенфельса. Но обычно они все-таки гибли – особенно быстро зимой, как нам напоминает Коллинс, или, как часто бывало, в течение более длительного времени. Сергеевский упоминает случаи, когда жертвы продержались в земле 12 и даже 23 дня [754].

Чрезвычайный характер этого наказания можно объяснить двумя причинами. Во-первых, женщин таким образом предавали на смерть стихиям, в данном случае – земле [755]. Во-вторых, оно соответствовало тяжести преступления. Здесь приходят на помощь европейские аналогии. В раннее Новое время английское законодательство приравнивало мужеубийство к измене: «Если же жена убьет мужа, это по закону считается гораздо более тяжким преступлением, ведь она не только преступает установления человеческого общежития и супружеской любви, но и восстает против законной власти мужа над собой. И поэтому закон определяет ее преступление как разновидность измены и приговаривает ее к тому же наказанию, что и за убийство короля». Такую женщину англичанин Джон Уинг в 1632 году назвал «домашним повстанцем, изменником в семье» [756].

В Англии таких «домашних изменников» сжигали, привязав к столбу (тогда как изменников-мужчин четвертовали); в Московском государстве – зарывали в землю. Откуда именно в Россию было принесено это наказание, остается неясным. В восточнославянских законодательных памятниках, начиная с Русской Правды, нет таких прецедентов, нет их и в византийских светских законах, оказавших сильное влияние на право Московского царства в XVIII веке. Но вообще погребение заживо для наказания женщин в той или иной форме применялось со времен классической древности. В эпоху Античности так поступали с весталками, нарушившими обет целомудрия; более релевантным как источник влияния на Русское государство может быть упоминание соответствующей казни во Франции XVI века и в «Каролине» 1532 года. Там, впрочем, процедура была несколько отлична: женщин погружали в землю в открытом гробу, но обычно облегчали их страдания, убивая их, прежде чем полностью засыпать могилу [757]. У Шекспира попадаются намеки на процедуру, аналогичную московской. Но остается загадкой, каким образом возникла конкретная форма погребения заживо, принятая в Московском царстве [758].